Пауэрс не заметил первых выпущенных по нему ракет типа С–75. Уходя от Су–9 Ментюкова, он круто повернул на 90 градусов к юго-востоку, чтобы обогнуть большой город. Это и спасло его от первых выпущенных по U–2 ракет: самолет просто выскользнул за радиус их досягаемости, и они разорвались в небе. Американец не мог слышать грохота: слишком разрежен воздух в стратосфере. Но вот его «локхид» вновь вошел в зону поражения. И фронтовик, майор Михаил Воронов скомандовал своим ракетчикам: «Цель уничтожить!» Было 8 часов 53 минуты по Москве. В цель угодила ракета В–750, выпущенная комплексом С–75. Это оружие, один удар которого в 1991–м сразит тяжелый тридцатитонный «торнадо» с двумя мощными двигателями, не оставило никакого шанса для семитонного U–2 с одним мотором.

Сам Пауэрс уже на суде рассказывал:

– В районе Свердловска, примерно на высоте шестидесяти восьми тысяч футов, я произвел поворот самолета и летел приблизительно около одной минуты по прямому курсу. Потом я услышал или, может быть, почувствовал какой-то глухой взрыв и увидел оранжевое сияние. Самолет клюнул носом, и, как кажется, у него отломились крылья и хвостовое оперение. Мне казалось, что этот взрыв произошел где-то сзади. Точно я не знаю, в каком положении падал самолет, я видел во время падения только небо…

Я не мог воспользоваться катапультирующим устройством из-за сил, возникших в падающем самолете. Тогда я открыл фонарь и освободил пристяжные ремни. Парашют открылся автоматически, сразу после того, как я покинул самолет. Тогда я был приблизительно на высоте четырнадцати тысяч футов. Я не успел включить кнопки и рычаги для уничтожения самолета. Для этого не было времени…

Пауэрсу повезло, что осколки не прошили кабину – при разрыве ракеты С–75 они разлетаются на триста метров. Изломанный самолет сорвался в штопорящее падение, задрав нос, и пилота бросало по кабине. Если бы он задел при этом кнопку ликвидатора, то в тот же момент взорвались бы три шашки мощного циклонита под его сиденьем – так задумали начальники из ЦРУ, обманув пилота. Ему удалось и выбраться из кабины еще до того, как в исковерканную машину ударила ракета из третьего залпа.

На земле не сразу поняли, что противник уничтожен. Облако от разлетающихся обломков на экране радара они приняли за выброшенные Пауэрсом искусственные помехи – отражатели из фольги. Поэтому стрельба ракетами продолжилась, и никто не отозвал прочь наши два МиГ–19. Ракета поразила истребитель Сафронова, и пилот погиб. Айвазяну удалось уйти, бросив машину в спасительное пикирование.

Пауэрс не застрелился, не воспользовался ядовитой иглой. Его обезоружили обычные русаки – шофер Чужакин с приятелями. Они же на машине свезли пилота куда следует.

Несмотря на трагическую гибель Сафронова, то была наша победа. Огромная победа, предотвратившая большую войну. Она открывает героическое тридцатилетие, в которое враг не раз познает всю могучую силу русской противовоздушной обороны. И одержали мы эту победу, по большому счету, благодаря воле Сталина. Впрочем, давайте-ка обо всем по порядку.

4

В веке двадцатом русским пришлось драться долго и насмерть. В небе – тоже. В Китае в 1938–м. В Испании 1936–1938 годов. На Халхин-Голе в 1939–м. С немцами в страшных 1941–1945 годах.

Было еще много смертельных схваток, и все-таки наш главный враг тогда только набирал воздушную силу. И этот враг – Североатлантический мир во главе со США. Спасенный нами от немцев, он имел то, чего не было у Гитлера, – авианосцы и высотные «летающие крепости». И мы еще в ту войну увидели его сатанинское могущество. Его ковровые бомбардировки, стиравшие с лица земли огромные города.