– Я человечная, – ответила, а про себя добавила: «Не то, что некоторые».

Когда я вернулась к себе, мой телефон отплясывал шаффл на кровати. Сердце ухнуло куда-то вниз, когда на экране увидела его имя. Я так боялась этого звонка.

Не стану отвечать.

Что за трусость?!

Телефон замолчал в тот момент, когда я взяла его в руки. Если перезвонит, тогда отвечу, решила я и пошла «откисать» в ванной. Он не перезвонил. Я переоделась в пижаму, высушила волосы, потом посмотрела на часы. Они показывали почти полночь. Я не находила себе места, считая, что должна поговорить с ним. Этот парень сделал для меня невозможное, я не могла вот так его проигнорировать. Гипнотизировать его номер больше не было смысла, я нажала на «вызов» и затаила дыхание.

– Я думал, ты не хочешь со мной говорить, – сказал Забдиель сразу после слов приветствия.

– Нет, я… была занята весь день.

– Понятно.

Мы замолчали. О чём говорить-то? У меня сердце в горло отдавало, ещё чуть-чуть и раскашляюсь.

– Эрик сказал, что ты заплатила, – снова заговорил Забдиель. – Хочу вернуть.

– Ни в коем случае! Ты выручил меня и… этого, можно сказать, спас. Считай, что это моя благодарность.

– Элора, мне не нужны деньги. Если хочешь, то… можешь поужинать со мной. Я буду рад, а деньги не возьму.

У меня сразу же появилось чувство разочарования, на глаза слёзы навернулись. Он позвал меня на свидание. Ужин вдвоём явно не предвещал добрую крепкую дружбу. Уверена, что он мог бы перерасти в нечто большее. И я бы ни чуточки не была против, но… это невозможно.

– Боюсь, не получится встретиться.

– Почему? Э… прости, да, я понимаю, что…

– Я уезжаю.

После некоторого замешательства, неуверенно Забдиель спросил:

– На сколько?

– На долго. Может быть… Слушай, я буду приезжать в Орландо. Телефон у меня твой есть. Я даже адрес знаю, – произнесла с лёгким кокетством в голосе. – А деньги… если не хочешь брать, то порви чек. Но я…

– Береги себя, Элора. Ты можешь звонить, когда захочешь – хоть через год.

Кажется, он был расстроен. Свои чувства я и вовсе не могла описать словами. Хотелось плакать, а с другой стороны, всё швырять, разбить телефон, все стаканы в доме, убить корейца… Но тогда всё равно попаду в тюрьму. У меня был только один путь – под венец.

– Ты тоже береги себя, Забдиель, – ответила я, удивляясь, как голос не дрогнул.

После разговора с Забдиелем я села на кровать и долго сидела в одной неподвижной позе, думая о том, что произошло со мной за каких-то четыре несчастных дня. Кто до сих пор не верит в злой рок, то пора бы задуматься о его существовании. Судьба ни с кем и ни с чем не считается, это ни для кого не секрет. Я смотрела на потухший экран телефона, сокрушаясь из-за невозможности плюнуть на весь белый свет и строить отношения с Забдиелем. Но он – не моя судьба.

Выключила ночник и залезла под одеяло.

Вот и всё. Моя жизнь была отныне в золотой клетке.

~~~

Следующие несколько дней прошли как в тумане – я пыталась не думать о предстоящем отъезде в далёкую Корею, пыталась помириться с Корбином, но он упрямо твердил о том, что я его не люблю, раз так легко скрыла правду о своих отношениях с корейцем. Однажды вечером он мне много чего наговорил, уже и не вспомню всех подробностей.

А ещё приехал папа и как-то очень легко «спелся» с будущем зятем. «Зять» – ненавижу это слово! А также меня заочно тошнит от слова «муж».

Перед отъездом мама организовала семейный ужин, ей ведь запретили устраивать приём в нашу честь. Папа меня поддержал в этом вопросе, потому что разговаривал с Марком. Карьера Читтапона Ли должна остаться на первом месте. Поклонницы не будут рады жене певца, и это факт. Я даже Фаррен не позвала на ужин. О, упаси Боже ей узнать о том, что я выхожу за корейца замуж! Боюсь, последствия будут непоправимы, если она хоть как-то выдаст нас. Да, я струсила. Возможно, позови я её, не уехала бы из США. На самом деле я успела успокоиться и подготовить свой мозг к замужеству, посчитала, что лучше смириться с судьбой. Молодым и красивым не место в сырой тюрьме рядом с настоящими преступницами. Мне предстояла не такая страшная участь.