"Если признать, что их создает в часы отдыха мой мозг, то мне пора в дурку" - подумывал он в минуты размышлений. – «А ведь многие творческие люди черпали вдохновение и информацию именно из снов. Тогда и искусство вместе с наукой тоже в дурку!»

    Что бы это ни было, но приснившийся этой ночью кошмар, удручающе подействовал на утреннее настроение. Оно и так с вечера пошло вниз, вместе со стрелкой барометра. После обеда солнце закрыли налетевшие с севера мрачные тучи, и пошел затяжной дождь, пузыря лужи, сбивая пыль с веток. Михаил долго лежал, наконец, решился и встал с постели. Часы показывали полседьмого. Нина дежурила сегодня в ночь, Петька нес вахту на базе разведчиков. Все взрослые были мобилизованы на оборону и рабочих рук в поселке остро не хватало.

   Атаман сделал несколько обязательных гимнастических упражнений и подошел к окну. Дождь закончился и, видимо, недавно. Капли дождевой воды еще срывались с веток и шлепались на траву и асфальтированные дорожки двора. Сквозь разрывы облаков понемногу пробивалось синью небо. Похоже, к обеду ветер раздует их и опять наступит солнечная погода. Но настроение оставалось на редкость тягостным, что-то неведомое и страшное тяжким грузом лежало на душе. Какое-то невнятное и плохо описываемое предчувствие. Выражение - «на душе кошки скребут» весьма подходило к такому состоянию. Михаил решительно взял полотенце и вышел в коридор. Неожиданно открылась дверь из спальни дочери и оттуда выглянула Огнейка.

   - Ты чего не спишь, доча? - спросил Михаил.

   - Мне папа какой-то сон плохой приснился.

   - Хм, мне тоже. Ну, пошли умываться и завтракать, раз встали.

   Чуть позже они вместе сидели за столом и уминали под свежезаваренный кофе омлет из яичного порошка со свежими булками. Патрульные любезно оставили корзинку с хлебом у калитки. Видимо, Петька постарался, молодец! Михаил всматривался в окно, как будто там можно было увидеть то, что угнетало его уже второй день.

   - Пап, а ты тоже их ждешь?

   - Кого? – отец удивленно глянул на дочку.

   - Их, – Огнейка посмотрела на него внимательно своими удивительно голубыми и чистыми глазами. – Ты еще разве не понял?

    Михаил широко раскрыл глаза и только сейчас явственно осознал суть мрачного предчувствия. Он еще не всегда мог толково использовать свой появившийся после Катастрофы дар, уж очень сложен он был для понимания обычным человеком. Да и супергероем он себя так и не почувствовал, несмотря на все пережитое и пройденное. Но сейчас после слов дочери его накрыло волной понимания, паззлы сложились, голова очистилась от тумана, и сразу же засосало под ложечкой.

   - Они вышли, – глухо пробормотал он, потом метнул удивленный взгляд на дочь. – Милая, ты тоже можешь?

   - Не знаю, папа. Иногда все так странно, даже не объяснить. Ну а ты все время занят, мама же, боюсь, нас не поймет.

   Отец уже совсем другими глазами посмотрел на девочку. Во всей этой будничной суете он теперь редко мог просто так посидеть напротив неё, поговорить с ней, пообщаться. И ведь она здорово изменилась за этот год. Неожиданно его дочь подошла к той грани, когда девочка из ребенка начинает превращаться в девушку. И черты лица меняются, и вместо детской угловатости внезапно проявляется женственная мягкость и изящность. И взгляд, взгляд ведь совершенно недетский! Последний год для всех выживших людей прошел необычайно сложно, и дети теперь значительно раньше начинали взрослеть. Мир перевернулся, и каждый искал в нем свое новое место для жизни.