На креслах первого класса страдать крайне неудобно. В самолете нет ни единого дивана, на котором можно бы было впасть в океан вселенской грусти.

«Откройте шторки иллюминаторов, пристегните ремни безопасности, приведите кресла в вертикальное положение, уберите столики, выключите электронные приборы…»

Столько всего надо сделать! Я не успею! С мыслями о сне можно твердо распрощаться, пока все вокруг чихают, смеются, икают, пьют, храпят и шелестят…

Каждый раз, когда меня угораздит лететь на регулярном рейсе, я вновь и вновь осознаю причины высокого спроса на покупку джетов. Жизнь покажется в тысячи раз привлекательнее при отсутствии по соседству детей, которые периодически заходятся истеричным плачем. А пребывание Тоника в моей жизни ускорило стирание из памяти емкого слова «расходы».

Готовься, Зозо, скоро ты будешь носить вместо Vertu – пейджер, и наслаждаться завтраками компании «Трансаэро».

Привилегированные места в самолетах созданы для таких лохов, как я. Отличный бизнес – взимать плату за сиденья с разницей в 10 см…

Интересно находиться в месте, где у каждого свои проблемы: у кого-то хлеб черствый, у кого-то бриллианты мелкие… Имущее сословие располагается в широких креслах, а ремесленники – в узких.

Люди обожают все расчленять, разбивать, разделять и распределять. Нации, отряды, подвиды, классы, сообщества, фашисты, коммунисты, нацисты, сепаратисты, богатые, бедные, черные, белые, козероги, овны, баптисты, протестанты, католики, немцы, американцы, русские…

Похоже, люди равны между собой только в своем разнообразии. Наша Земля такая маленькая, а мы постоянно делим ее на какие-то клочья.

Внимание, вдали уже мерцает очкастая тень Леннона: «Imagine… is no countries… and no religion too…» Если я начну ему подпевать, мои соседи в больших креслах вряд ли меня поддержат.

Смотрю в окно, но на самом деле смотрю внутрь себя, пытаясь разобраться, что со мной происходит.

В салоне самолета горит тусклый свет, отражаясь на глянцевой поверхности моего ноутбука. Уже третий раз меня просят его выключить, потому что мы уже взлетаем.

Интересно, как будет себя вести эта милая стюардесса, когда очень сильно разозлится?

Какая же красивая сверху Москва… Это слово звучит как имя красивой французской девушки…

Каждый раз в облаках я ищу Господа Бога. Наверное, ему мягко живется в этом белоснежном стиле минимализма. В его распоряжении – все облака на небе, не слишком ли крутой дабл-сьют для одного человека?

Мысли о Тонике шествуют по моим мозгам. Скоро меня посетит синдром Адели.

Осторожно! В душу не лезть – там заминировано!

Единственное смертельное оружие против мужчины – забвение недостойного.

Если Ник узнает, что его образ больше не наведывается в мои сны, у него случится инфаркт миокарда, который обеспечит ему мучительную гибель от собственного ничтожества. Меня бы это слегка утешило.

Пока я рассчитываю на горькие терзания моего любимого, он может лакомиться другим десертом… Точнее, «заедать» сладкие воспоминания о Зозо сухой черствой старой бараниной.

Со своей женой Тоник всегда разговаривают только на одну тему: «Куда бы еще съездить?» Этот вопрос очень характерен для тех, кто всю жизнь бегает от самих себя. Скорее всего, его сейчас нет в Москве, опять уехал в Австрию от чего-нибудь лечиться…

После сорока лет природе мы больше не нужны: женщины уже родили, мужчины оплодотворили, поэтому природа ищет способ нас убрать, но так, чтобы мы этого не заметили. Тоник был одним из первых, кто просек эту хитрость, и теперь по полгода торчит в экологически чистых зонах Новой Зеландии, где далекооо-далекооо, на лугу пасутся ко-о-о-о-о!!! Или в Исландии, в прекрасном городе Хабнарфьордюр (повторите). Эта республика славится не только своим вулканом, название которого легко запомнить с первого раза, но и горячими источниками, которые продлевают человеку жизнь (на час или на два).