Притормозив у первого же кафе быстрого питания, я ввалилась туда, заказывая целую гору еды. Заглатывала все, почти не жуя, наплевав на удивленные и осуждающие взгляды окружающих. Ела без остановки до тех пор, пока не ощутила это – спазм острейшего отвращения к себе вот такой, безвольной, недостаточно хорошей, чтобы любить и желать меня какая есть, и не способной стать ни для кого какой надо.

Зажав рот, рванула в туалет, где меня рвало, пока внутри не осталось ничего. Я рыдала, склонившись над раковиной и пустив воду, а мимо кто-то ходил, наверняка пялясь презрительно на меня, похожую на раскисшее дерьмо. Успокоившись, я тщательно умылась, проглотила еще волшебную пилюлю, и, доехав, еще минут тридцать накладывала новый макияж и усиленно тренировала непринужденную улыбку на лице, прежде чем подняться в квартиру. Мой любимый мужчина не должен видеть меня размякшей истеричкой. 

2. Глава 2

– Не давай больше ключи этому долбо*бу! – влетел за мной следом в яровский кабинет придурок Боев. Вот реальный придурок правда стал, как с мелкой моей сошелся. Раньше душа-мужик был, шутки временами дебильные, но в целом-то нормальный. С ним и прибухнуть без тормозов можно было, и в бане с телками оттянуться… Ладно, от последнего я сам первый отказался, долбоящер. Да так назад и не втянулся. А х*ли втягиваться, когда ты больше не мужик? Один кайф в жизни и остался, а этот лезет еще. Лечит. Иди, бля, вокруг Катьки хороводы води.

– Отъ*бись, Андрюха, – рыкнул я через плечо.

– А я говорю – не давай ему ключи, Камень! Он же опять забухает там на все выходные!

– А тебя оно *бет? Мои выходные – как хочу, так и оттягиваюсь, – бросил через плечо. – Я что, с работой косячу? Подвожу кого?

– Да ты скоро кусками печени разложившейся блевать начнешь, *банат! – грохнул по столу кулачищем истеричка-качок.

– Опять же печень мо…

– Да х*й ты угадал, мудила! Катька как глянет на тебя, так плачет потом, успокоить не могу! Совесть есть у тебя, гад? – Есть, и прямо сейчас она душевно так вгрызлась в сердце. Прости, сестрён, что вот такой тебе у*бан брат достался. Забей на меня, роднуль, я слез не стою. – Что ж ей душу выматываешь? Из-за кого? Из-за курвы какой-то продажной?

Не поймешь ты, дружище. Да и не твое это дело. 

Я наткнулся на тяжелый взгляд Камнева и сдержал порыв поежиться. Пялится вечно этими зенками своими, глубоко посаженными, как насквозь рентгеном просвечивает. Кажется, всю мою позорную подноготную как на ладони видит. А может, и не кажется. Камнев, он такой. Хорошо хоть большей частью молчит. Зато Боев за двоих справляется.

– А ты мне Катькой в рожу не тычь! – отгавкнулся я. – Ты когда ее женщиной порядочной сделаешь, лучше отвечай! У нее уже пузо видать, а ты все яйца мнешь. Если передумал – убью к хренам.

– У моей конфеты не пузо, ясно? Еще так назовешь – втащу. И ты, сука, совсем уже мозги пропил, Колян? – нахмурился Боев еще сильнее. – Я бы уже сто раз Катьку в ЗАГС затащил, но ей так-то свадьбу хочется, а на свадьбе этой должен быть ее единственный родной брат, мать его ети, причем в нормальном виде, а не похожий на кусок заросшего, опухшего от бухла дерьма! От тебя народ уже в офисе шарахается, чучело!

– Вот и пусть себе шарахается, – отмахнулся я. – Так что, Яр, ключи от избушки одолжишь? Нет, так я и в палатке на природе перекантуюсь.

– Совсем *банько, – закатил глаза Боев. – Конец февраля на улице. Да дай ты ему уже эти бл*дские ключи, а то замерзнет в сугробе каком, а мне потом как Катьке в глаза смотреть? Когда ты очухаешься уже, Шаповалов? Ну, бля, понимаю: приуныл, прибухнул сначала, полечился чуток. Но потом пойди ты лучше в загул по бабам, оно точно работает безотказно, а не со стаканом дальше братайся! Уж от шалав все вреда здоровью меньше, хоть ты хер с ними сотри. Тьфу!