Сам процесс академического дискурса в ходе наблюдения за общественной действительностью и ее описания привел к фундаментальному пониманию того, что общество и отдельный индивид отличаются друг от друга, и отличие это подразумевает существование двух разных сфер. Эти сферы, имеющие различные названия – субъект и объект, гражданин и государство, индивид и общество – являются независимыми друг от друга, в то же время между ними должна быть установлена взаимосвязь. Таким образом, основная теоретическая и практическая задача Модерна состояла в том, чтобы по-новому определить взаимоотношения между этими двумя сферами.

Практическим результатом стала растущая социальная институционализация и индивидуализация, как мы показали выше, что породило парадоксальный социальный порядок, основными характеристиками которого являются амбивалентность и неопределенность. С точки зрения общества, сложность более мощных систем все более усложняет процесс управления ими. С точки зрения индивида, огромная степень свободы от жестких условий и возможность выбора из множества вариантов являются непосредственным результатом того, что этот индивид связан с обществом «только» функционально. На другой чаше весов этой свободы – стрессы и напряжение, связанные с реализацией такой полноты выбора, наряду с социальным неравенством и непропорциональным распределением ресурсов.

В начале ХХ в. Г. Зиммель и Дж. Г. Мид, размышляя о зарождающейся амбивалентности и парадоксах, связанных с этой ситуацией, представляли индивида в качестве отдельной личности, связанной с обществом творчески и автономно. Затем последовали работы Ю. Хабермаса, касающиеся коммуникативного действия и политического участия. В этих теориях используется гегелевская философская концепция идентичности, которая социологически соединяема с процессами социального опыта и настаивает на интегрированной личности. Принцип идентичности кажется необходимым в общем плане для упорядочения действий и опыта, особенно в отношении морали. Этот принцип может помочь человеку понять, кто он и чего он хочет достичь при принятии решения о том, как действовать или как разрешить моральную дилемму. Другими словами, люди, которые не знают, кто они такие, определенно не знают, что они хотят делать. Но действительно ли знание ответа на вопрос «кто я такой?» способно обеспечить надежный фундамент в многомерном мире? При полирежимном социальном порядке на членов общества возложены временны́е обязательства по причине постоянной трансформации порядка. Упрощенное понимание идентичности – в смысле способности осознавать себя по принципу «я такой, а не другой» является безнадежно устаревшим. То, что человек называет своей «идентичностью», неизбежно принадлежит большому числу личностей, затерянных в прошлом, а также «незнакомому Другому». Ответ на вопрос «кто я?» можно искать в зависимости от числа возможных ситуаций, в которых он возникает.

Трудности такого рода могут побудить отказаться от концепции идентичности, как не имеющей практического значения для ответа на эти вопросы. Как только мы пытаемся определить, что же значит это «я» или кем на самом деле является конкретный человек, мы обнаруживаем, что за спиной стоят «ты», «мы» и «они», выступающие неотъемлемой частью всех человеческих действий и всего опыта. Понятие «идентичность» является ответом на эту дилемму, которая отражает сложность и многослойность включения индивида в общество. Иллюстрацией этой проблемы являются модернистские (Ю. Хабермас) и постмодернистские (М. Фуко) дискурсы идентичности. Первый говорит об идентичности и субъекте, а второй – о внешней и множественной случайности. Однако, может быть, существует и третий путь – платформа, на которой обыкновенный человек приспосабливается к современным условиям, постоянно создавая и воспроизводя социальный порядок, определяя на практике меру своего участия в современном обществе? Как ему удается поддерживать определенный социальный порядок и интеграцию своего «я»?