Прижимаю ее к себе так, что между нами не остается даже миллиметра воздуха. Тело откликается моментально. А ведь она даже не делает ничего особенного. Просто стоит. Просто дышит. Просто смотрит. Но мне, как перевозбужденному подростку, хочется стянуть с себя штаны вместе с бельем, опустить Таню на пол и наблюдать, как она возьмет у меня в рот.

От воображаемых картинок аж виски по новой сдавливает. Там с атмосферным давлением все в порядке? Ну не может же так от телки какой-то крышу сносить?

Паршивая часть меня хочет воплотить фантазию в жизнь. Нажать на Танины плечи, поставить ее на колени и без всяких прелюдий и нежности трахать ее рот. Но еще сильнее я хочу, чтобы она сделала это сама, по собственному желанию.

– Прекрати… – шепчет Таня мне в губы, но договорить не успевает.

Снова целую ее – требовательно, без шансов на отступление. Ее вкус сводит с ума, как и в тот раз в купе. Только теперь я знаю, что мне этого точно недостаточно. Понял еще в поезде, когда он тронулся с места, а Снежка и след простыл.

Резким движением снимаю с нее пиджак, он бесшумно падает на пол. Под ним строгая белая блузка, подчеркивающая тонкую талию. Скользнув пальцами по мягкому шелку, я снова углубляю поцелуй. Едва себя контролирую.

– Нет, прекрати, – повторяет Таня и упирается ладонями мне в грудь, с вызовом смотрит в глаза. Губы приоткрыты, дыхание сбито.

– Кто сейчас говорит? Правильная ты или не очень? Давай на несколько минут вернется та, что была в поезде, а с той, которая пришла на собеседование, мы потом закончим? – предлагаю. – Если что, представь, что я не Владислав, а Алексей.

– Я, по-твоему, сумасшедшая?

– Ты сейчас уйдешь из кабинета в одних трусах. Кстати, про них. Ты свои забыла в купе…

Щеки Тани мгновенно окрашиваются в алый, и я кайфую от ее растерянного вида, от припухших губ. Хотя ничего же еще не делал. Но сейчас буду.

За затылок толкаю ее к себе и, воспользовавшись моментом смущения, вторгаюсь в рот. Языки сплетаются. Поцелуй становится горячим. Таня хватает цепочку на моей шее. Легкий нажим – и меня опять прошивает вспышкой боли и желания. Все-таки неделя воздержания – это много.

– Какой же ты… невыносимый, – бормочет Снежок.

Ее руки тянутся к ремню на моих брюках, расстегивают его. Она поднимает рубашку. Холодные пальцы скользят по разгоряченной коже, вынуждая меня разорвать поцелуй и судорожно вздохнуть, а следом затаить дыхание. Черт. Если она думает, что в этот раз будет контролировать ситуацию, то сильно ошибается.

Обхватываю лицо Тани ладонями, заставляя снова посмотреть на меня. В глазах – смесь вызова и вожделения. Вытолкнула ту бестию наружу? Наконец-то. Мне это нравится.

Рывком прижимаю ее к столу. Таня напрягается, но не отстраняется.

– Дверь… закрыта? – спрашивает она хрипло.

– Закроешь, когда уйдешь. – Я срываю с нее блузку, пуговицы катятся по полу. Треск ткани под моими ладонями звучит почти как музыка. Тянусь к юбке…

Виолетте все-таки придется повысить зарплату. Шумоизоляция в кабинете так себе. И сегодня никакой уходящий поезд нам с Таней не помеха.

Надо было бумажки для начала подписать. Кровью из пальца пометить. Каждый лист. Потому что моя новая помощница будит во мне какие-то дьявольские чувства.

Прижимая Таню грудью к столу, я упираюсь эрекцией в ее ягодицы и с катушек слетаю, как хочется оказаться внутри. Ощутить ее пульсацию на своем члене.

Блядь… Защита…

– Стоять. – Я отстраняюсь, несильно хлопаю Таню по заднице и обхожу стол. Нетерпеливо роюсь в тумбочке.

Один находится. Опять все упирается в презервативы, точнее, в их ограниченное количество, сука.