Кто-то теребил ее за плечо.

– Не нужно меня ни за что благодарить, – услышала она, – бери-ка лучше свои вещи. Они опять прилетели. Поблизости есть подвал. В этой пустыне уже и бомбить-то нечего, но все-таки лучше спрятаться куда-нибудь под землю…

Еще какое-то мгновение она провела в своем сне. Потом широко раскрыла глаза. Узнала.

– Ты вернулся, – прошептала она, прижимаясь к парню, – вернулся! Ты мне потом сыграешь?

Он улыбнулся. Нежно погладил ее по голове.

– Беги за мной. Это недалеко…

Она слышала, как нарастает гул самолетов, но то и дело останавливалась. Он вернулся за ней.

– Слушай, постой здесь минутку. Я заброшу в подвал рюкзак и скрипку и вернусь. Стой на месте. Никуда не уходи, слышишь? Подвал совсем близко. Тебе очень нужен этот чемодан? – осторожно спросил он.

– Нужен…

Он скрылся из виду, оставив ее одну. Самолеты приближались. Ей было страшно. Вскоре, тяжело дыша, он появился снова. Взял чемодан и протянул ей руку. Они бежали, пока не остановились у груды камней и веток рядом с дырой в основании какой-то серой стены. Сначала он зашвырнул в дыру чемодан, потом отодвинул ногой несколько камней. По длинному крутому каналу она, как на санках, съехала как будто в пещеру. Упала лицом на влажный песок. Торопливо встала. Почувствовала запах тухлятины и сырости. Осмотрелась. В глубокой темноте почти ничего не было видно. Словно читая ее мысли, он зажег спичку. Подошел к чему-то вроде подставки для свечей, скрученной из проволоки и наполненной землей, в которую были воткнуты свечи. Поднес пламя спички к одной свече, зажег остальные. Сделалось светло. Под сводами напротив она увидела пирамиду из человеческих черепов. Конусообразная конструкция с левой стороны упиралась в гробы, которые стояли двумя рядами, один на другом. Ближе к ней был еще один гроб, с открытой крышкой. Из него торчали пучки соломы.

– Добро пожаловать домой, – сказал с иронией в голосе парень. – Прости, я сегодня не ждал гостей, поэтому здесь не прибрано, – добавил он и, подойдя к открытому гробу, с шумом захлопнул крышку.

В этот момент на улице вновь стали взрываться бомбы. Она закрыла глаза и вытянула перед собой руки, будто пытаясь что-то найти на ощупь. Он прижал ее к себе, но сначала задул свечи на проволочной подставке. Потом снял шинель и постелил на земле.

– Приляг, – шепнул он ей на ухо, – мне нужно закрыть вход. Я сейчас вернусь, я быстро…

Налет был коротким. Впрочем, ей казалось, что все происходит где-то далеко отсюда. Как глухие отголоски соседской ссоры, доносящиеся сквозь толстую стену. Вскоре все стихло.

– Кто такой Лукас? Твой парень? – спросил он.

Они лежали в темноте. Как только на улице наступила тишина, он разжал объятия и отодвинулся от нее подальше.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я хотел спросить, это кто-то близкий? Это к нему ты… прикасаешься? Во сне ты звала его.

– Да, к нему я прикасаюсь, в последнее время только к нему…

– Ты его любишь?

– Люблю? – Она задумалась на мгновение, озадаченная вопросом. – Не знаю. Но я скучаю по нему.

– Он жив?

– Вчера еще был жив…

Он не ответил. Встал и зажег свечу, стоявшую на одном из черепов. Подошел к гробу, открыл его, вытащил коричневую бутылку и поднес к губам.

– Как ты думаешь, они нас ненавидят? – спросил он, вновь укладываясь рядом.

– Кто?

– Ну, американцы и англичане.

– Те, которые в самолетах?

– Да, те, которые в самолетах.

– Я думаю, что, скорее всего, не лично тебя и меня. Они ненавидят немцев…

– Но мы ведь тоже немцы.

– Да, это так, но они, как им, наверное, кажется, бомбят Германию, а не немцев. Они не думают о том, что при этом убивают людей. Им хочется разнести в пух и прах Германию. Отец рассказывал мне, что во время Первой мировой войны вражеские окопы порой были расположены так близко, что солдаты могли посмотреть друг другу в глаза. Иногда они переговаривались и даже делились провиантом. А как только получали приказ, начинали стрелять и убивать друг друга. Вовсе не из ненависти. Скорее для самообороны. Потому что соседи из противоположного окопа получали такой же приказ…