– Прекрасно, – сказал я. – В следующий раз, когда попросишь четвертак, я дам тебе центы.

– Сколько?

– Двадцать пять.

– Это ведь больше четвертака, да?

– Намного больше, – ответил я. – Особенно для маленьких мальчиков.

Почувствовав, что начинаю иссякать, я решил отправить Каму самолетом к родителям, которые жили в штате Нью-Мексико. Я подумал, что дети будут потрясены, увидев с воздуха чудеса нашего огромного и прекрасного континента. Поэтому я отправил Каму самолетом одной дешевой авиакомпании, который совершает частые посадки в самых невообразимых местах, чтобы забрать попутный груз.

Ясным утром Кама вылетела из аэропорта Ла Гардиа; самолет держал курс на запад. Я объяснил, что настоящий Запад, Запад с большой буквы, начинается после того, как пересечешь Скалистые горы. Дети, кажется, не очень хорошо поняли, что я имел в виду, поэтому я сказал: «Настоящий Запад – это Дальний Запад… где живут ковбои, индейцы и гремучие змеи». Для них это было равнозначно Калифорнии, особенно гремучие змеи. В любом случае, как я объяснил, в Денвере Каме придется пересесть на другой самолет. «Денвер находится в стороне от маршрута, – сказал я, – но самолет должен там приземлиться, чтобы забрать живой труп».

– Живой труп? – завопила Вэл. – Это что?

– Это труп, который еще не совсем остыл. – Я тут же увидел, что мое объяснение ничего не объясняет. – Ладно, не будем об этом, – сказал я и заставил самолет сесть посреди толпы индейцев, обряженных по полной форме, в боевой раскраске, с перьями, колокольчиками, барабанами, – в общем, все как положено.

Почему индейцы? Во-первых, подальше от живого трупа, с которым я дал маху, а во-вторых, чтобы Каме оказали восторженный прием истинные сыны Дальнего Запада. Я рассказал им, что папа Камы, Мерл, одно время жил с индейцами, что он привозил – именно сюда – Карузо, Тетразини, Мелбу, Титту Руффо, Джильи и других знаменитостей, чтобы те тоже познакомились с ними.

– Это кто такие? – пожелала уточнить Вэл. – Эти Казини и Руффо?

– Прости, забыл сказать. Это все знаменитые оперные певцы.

– А, мыльная опера, знаю! – протянул Тони.

– Ничего не понимаю, – сказала Вэл.

– Я тоже, кроме того, что папа Камы, этот Мерл… ты ведь помнишь его!.. он одно время был импресарио, и тоже очень знаменитый.

– Это все равно что император?

– Почти, дорогая, но не совсем. Импресарио – это такой человек, который подыскивает певцам место, где они могли бы выступать, – например, Карнеги-холл или Метрополитен-опера.

– Ты нас туда не водил! – раздался тонкий голосок Тони.

– Импресарио, – продолжал я, проигнорировав упрек, – зарабатывает тем, что возит знаменитых певцов по всему миру. Ему платят за то, что он находит им работу, поняли? – (Они, конечно, не поняли, но приняли на веру, что такое бывает.) – Вот смотрите, – сказал я, надеясь объяснить им все ясно и доступно, – предположим, что ты, Вэл, когда-нибудь станешь великой певицей. (Я всегда говорил, что у тебя красивый голос, так ведь?) Ну вот, тогда тебе нужно будет искать концертный зал, чтобы там петь, правильно?

– Зачем?

– Как – зачем? Чтобы люди могли слушать, как ты поешь.

Она кивнула, как бы соглашаясь, но я видел, что она по-прежнему пребывает в замешательстве.

– А не могла бы я просто петь по радио? – спросила она.

– Конечно могла бы, но сначала кто-то должен тебя туда устроить. Не всякому удается попасть на радио.

– А они всегда путешествовали вместе? – спросил Тони.

– Когда? – не понял я.

– Когда они ездили по всему миру, как ты говорил.

– Естественно! Конечно вместе! Так Мерл и познакомился с зулусами и пигмеями…