Все эти годы, полные надежд и ожиданий, кажутся теперь обманом. Как же я могла не заметить? Как могла быть такой наивной?
Или это только сейчас началось?
Потому что нам прописали половой покой?
Я то наивная реально думаю нам, а на деле выходит только мне?
Покой Анатолий сохранять не собирается?
Я чувствую, как слёзы подступают к глазам, но не могу позволить себе заплакать. Вместо этого просто стою и смотрю в окно, погружённая в свои мысли, и пытаюсь осознать, что происходит. Как он мог так поступить? Как можно было предать доверие, которое мы строили годами?
Это ведь не фантик и не обёртка. Смял и выкинул? А потом захотел – подобрал и расправил?
Нет… это так не работает.
Телефон начинает звонить. Это Вика. Я, конечно, снимаю.
– Рая! – кричит она сквозь грохот музыки. – Рая! Что делать?
В её голосе паника. Она ещё что-то говорит, но я не понимаю, лишь переспрашиваю:
– Что? Что?
Потом звуки стихают, она куда-то выходит. Может, в туалет зашла, или наоборот, на улицу выглянула.
– Что делать говорю? Она увела его куда-то… ну не могу же я повиснуть на шефе, сказать, опомнитесь, Анатолий Николаевич? Он меня или пошлёт, или уволит.
– Не переживай, я тебя обратно на работу возьму или к себе… в личные помощники…
– Так, что? Догонять?
– Нет, конечно.
Картина, как Вика бросается вытаскивать Орлова из лап девицы лёгкого поведения, выглядит комичной и трагичной одновременно.
– Так что делать? Скажи? Я подумала… ты должна это знать!
– А что делать… – безжизненным голосом отвечаю. – Адрес скидывай, где вы гуляете. Я сейчас приеду.
Глава 2
Вику мой ответ приводит в состояние паники. Она бросается меня убеждать, что срываться не стоит, что мне лучше остаться дома.
Ага? И ждать пока муж придёт нагулявшийся, если придёт, конечно, и станет всё отрицать?
Так хоть с поличным поймаю. Не отвертится. Пару снимков сделаю, может, видео запишу. Для домашнего приватного просмотра. В суде потом пригодится.
– Не надо… ты что… Анатолий Николаевич не в себе, – продолжает Вика.
– Тогда я приду и приведу его в себя. Адрес, Вика, адрес.
Она его называет и добавляет:
– Я встречу тебя у входа.
– Хорошо, скоро буду.
Даю отбой и отхожу от окна, в растерянности замираю посреди гостиной.
По телеку всё ещё идёт романтическая комедия. Там как раз счастливый хэппи-энд. Все улыбаются, целуются, признаются в любви.
А у меня драма…
И я так подозреваю, что очень серьёзная.
– Что делать?.. – бормочу себе под нос.
Надо собраться и действовать.
Иду в спальню, чтобы скинуть домашнюю одежду. Ну не поеду же я на разборки в клуб в домашней пижаме!
Там вход свободный? – размышляю. – Или как во времена моей молодости… фейс-контроль?
Господи… во времена моей молодости!?
Фыркаю…
Мне всего тридцать шесть. Последний раз меня по поводу возраста накрывало лет в двадцать восемь. Это кризис тридцати. Но стоило его пережить, как жизнь заиграла новыми красками.
А теперь они снова потухли.
Натягиваю первое попавшееся платье, в конце концов, какая разница, как ты выглядишь, когда на члене у мужа там скачет какая-то левая девица? Ныряю в туфли и думаю, вызвать такси или ехать самой? Смогу ли я сесть за руль?
Не уверена, что нервы не сдадут.
Поэтому выбираю первый вариант и еду по нужному адресу.
Дорогу я смутно помню, но едем мы не так уж и долго.
Подъезжаем к ночному клубу, я уже издалека слышу гудение музыки, которое сливается с ритмичными огнями неоновых вывесок.
Летом весь Питер не спит, а центр – вообще никогда не спит!
Возле входа в клуб маячит Вика. Заламывает руки, кусает губу, бросается ко мне, хватая за предплечья.