– Как тебе сказать? – пробормотал, почесывая подбородок, Орс. – Он ведь словно отец. Для меня. И для многих. Если отец стар, то ни один из его детей не рассчитывает, что тот встанет и защитит своего ребенка. Каждый отвечает за себя сам. Но когда отец есть, это… – Орс поморщился, усмехнулся огромными губами. – Смешно. Рассуждаю об отце, хотя не имел его никогда и уж точно не помню ничего похожего. Но многое знаю. Так вот, когда отец есть, совет его не нужен, и даже не взгляд, а то, что он есть. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Кама. – У меня был отец. Я помню, как это. Что делает Туррис?

– Обычные свои штучки, – махнул рукой Орс. – Птичек выпустила. Колдует. Смотрит их глазами, приглядывает, что происходит. Прислушивается.

– А Аменс? – не поняла Кама.

– Так птичек-то три! – удивился Орс. – Вспорхнули, да в три сторонки полетели. И силенок надо немало, да и не уследишь за тремя-то. Ты на Аменса-то не косись. Он только кажется неумехой да недотепой. Есть у него таланты, есть. Не дай бог тебе их увидеть.

– Это почему же? – не поняла Кама.

– Потому что некоторые способности просыпаются в самое тяжкое время, – ответил Орс.

– Тогда пусть остается неумехой и недотепой, – согласилась Кама.

Син вернулся после полудня. Спрыгнул с лошади, покосился на Туррис и Аменса, которые так и не пошевелились с утра, молча прошел в дом, вытащил пару одеял, укутал и одного, и другую.

– Син всегда остается Сином, – виновато почесал подбородок Орс.

– Собираемся, – сказал угодник. – Будем переправляться на фидентский берег. Как только Туррис очнется, так и отправимся. Джокус уже распорядился шатер нам поставить у второй переправы. Как раз там, где стоял трактир, в котором Игнис попал в беду.

– Отчего такая спешка? – не поняла Кама. – Мы оттуда двинемся к Бараггалу?

– Я пока не знаю, куда мы двинемся, – признался Син. – Узнаю… скоро. Но сейчас есть дела поважнее. К тому же, думаю, этот берег будет оставлен.

– Оставлен? – удивился Литус.

– Думаю так, – мрачно заметил Син. – Но сейчас главное – не это.

– А что главное? – спросила Лава, взъерошив короткие волосы.

– Мы все и есть главное, – вдруг улыбнулся Син. – Ну и компания у нас образовалась. Война уже идет, а мы – как запасной отряд в глубоком обозе. Четыре чистых угодника, а все остальные из тех, которые сами привыкли повелевать. Сын короля Эбаббара, племянница короля Ардууса, принцесса Лаписа. Да еще одна принцесса с братом и сестрой будет ждать нас на новом месте. Аментия, Серва и Фестинус. Упорные. Как только свершится прощальный обряд…

– Так и ты непрост, как выясняется, – заметила Кама. – И Орс. И Туррис с Аменсом.

– Порой кажется, что дорого бы я заплатил за то, чтобы оказаться проще простого, – пробормотал Син. – То, что твой братец учудил с древней магией в Кируме, Кама, защитило город, но и навело на него особенную беду. Мерзость, посланная Светлой Пустошью, штурмует его. Нечисть рушит здания и вырывает ростки древней магии. И это меня радует, значит, опасна эта сила для Светлой Пустоши, очень опасна. Но сейчас в опасности Эксилис. Основная дружина Кирума – пять тысяч воинов – отошла, но в замке остался герцог с женой и его охрана. Их надо выручить.

– Наши семь клинков могут сладить со Светлой Пустошью? – удивился Литус.

– Дело не в клинках, – поморщился Син. – Мне кажется, что теперь Светлая Пустошь затаится. На время, но затаится. Я чувствую ее злобу только вокруг Бараггала и здесь. Кирум единственное место, где Светлая Пустошь на время спасовала. Но теперь ей противостоять не может ничто, и пока это место не будет выжжено вместе с городом, хозяин Пустоши не успокоится.