Делать было нечего, выступать и что-то доказывать – бессмысленно. Поэтому ребята молча козырнули, а майор начал оформлять продуктовые аттестаты и ещё какие-то справки. Получив обещанные бумаги, мы, первым делом, отправились в столовую – горячий обед был очень кстати. В столовую набилась уйма народу, стоял тяжёлый запах немытых тел, перегара и какой-то гнилости. Обед был, мягко говоря, невкусным, после него у меня сразу началась изжога, то ли дело наши женщины готовят. Однако мы подъели всё полностью, чтобы не выделяться среди окружающих людей, которые с жадностью поглощали всё подряд. Потом я пошёл в машину, а ребята направились отоваривать свои аттестаты.

Я вышел из здания, подошёл к машине и, прислонясь к ней, решил покурить после невкусного, но довольно сытного обеда в столовой. После еды и нахождения в душной столовой стало жарко в тёплой одежде и захотелось охладиться на лёгком морозце и подышать свежим воздухом. Как только закурил, ко мне подошел молоденький солдат, призванный, наверное, не более трёх месяцев назад. Он, вероятно, охранял автостоянку. Подошёл он стрельнуть сигарету, я ему, конечно, выделил даже несколько штук, уж очень он имел жалкий вид – весь был какой-то скукоженный, всё время хлюпал носом, на лице следы побоев, хотя на плече болтался автомат Калашникова. Мы разговорились, я посочувствовал парню, – холодно, наверное, находиться тут и погреться-то негде.

Солдатика звали Андрей, и он, живо реагируя на мои слова, страшно обрадовался, что есть кому высказаться и поплакаться.

Призвали меня в начале мая в городе Челябинск. Я окончил школу год назад и пошёл работать на завод учеником токаря. После призыва направили сюда, в Тулу, в учебку. Присягу принимал здесь же, а в начале октября, после обучения, направили в часть. Обстановка во взводе у нас была вроде бы нормальная. Старики, конечно, издевались – не без этого. Надо мной в основном по поводу родного города Челябинска. Достали с «крутым челябинским пацаном» – всё предлагали проверить, насколько опять же «крутые» у меня яйца. Ну это ладно – после катастрофы стало гораздо хуже.

Половина офицеров куда-то исчезла, оставшиеся совсем озверели. Старики стали совсем невыносимы, ни хрена не делают, заставляют молодых нести всю службу, а сами ночами выходят в город, чтобы раздобыть буханину и жратву – в основном бомбят брошенные квартиры. Но вчера ночью решили взять коммерческий магазинчик, раньше там продавали водку – вот и думали, что и сейчас на этой точке тоже много бухалова осталось.

Когда начали ломать двери, оттуда открыли стрельбу и убили Марата, пришлось кинуть в окно пару гранат. Когда влезли вовнутрь, увидели, что куча бутылок с водкой разбита, но старики один ящик с целыми бутылками всё же набрали, ещё взяли шоколадки и чипсы.

Всего в этом магазине сидело три человека, ребята сказали, что в отместку за Марата они их всех мочканули. А нам, молодым, ни хрена из этой добычи не досталось. Старики только командиру и прапору отдают часть добычи, чтобы они их прикрывали. А вообще, всё это начальство хапает добро целыми машинами. Мой земеля Саша Силин из соседнего взвода нам вот что рассказывал:

«Наше отделение какому-то полковнику целую грузовую машину продуктов на дачу вывезло, одной тушенки там ящиков пятьдесят было, а получили за эти погрузочно-разгрузочные работы на рыло: по две банки тушенки, бутылке водки и блоку сигарет “Ява”, хотя, конечно, это тоже дело».

Я бы с удовольствием поучаствовал в такой работёнке, а то заставляют ходить тут по морозу, хотя нет сейчас никакого смысла служить в армии, враги-то все того, тю-тю… Говорят, Штаты вообще разнесло в пыль. Так что, надо распускать, на хрен, армию, лучше уж своим родным помогать, чем тут жирные генеральские жопы охранять. У нас во взводе уже семеро, кто недалеко живёт, дезертировали. Жил бы я поближе, тоже домой бы подался, а то тут, получается, работаешь не на страну, а на чужого дядю…