Он также был хорошо знаком с достижениями отечественной и европейской, особенно немецкой, науки в области философии, физиологии, биологии и т. д.; хорошо знал работы О. Конта, Э. Маха, Э. Геннекена, Р. Семона, В. Гумбольдта, а также Г. Спенсера, И. Тэна. Именно их работы, наряду с работами его современников и соотечественников – И. Павлова[4], И. Сеченова, В. Бехтерева – легли в основу главного тезиса Н.А. Рубакина: «Содержание книги – это то, что ею возбуждается… у всякой книги столько содержаний, сколько у нее читателей. Каждому читателю – его книгу!».

Опираясь на работы известных ученых, Н.А. Рубакин сформулировал основные законы библиопсихологии: закон Семона, закон Гумбольдта – Потебни, закон Тэна.

>«Закон Семона» опирается на понятия мнемы, энграммы, экфории, заимствованные у крупного немецкого зоолога, открывшего т. н. «клеточную память» – мнему.

Мнема, по мысли ученого, накапливает все (физические, химические) процессы, идущие в живом организме, связанные с получением, переработкой и хранением информации. Термин «мнема» в известной степени противостоял представлению о мышлении и памяти, полученному на основе учения об условных рефлексах и рефлекторной дуге.

Для Рубакина очень важным был тот момент, что «мнема» объединяет и раздражение, и возбуждение, и физику, и психику, и сознание, и подсознание личности.

Энграмма – согласно Р. Семону – это след, или следовая реакция раздражения, ведущая к некоторым изменениям в организации материи мозга.

Экфория – это внесение, переход энграммы из потенциального в кинетическое состояние.

Мнематические явления – сложный психический процесс воспроизведения реальности под влиянием раздражений, идущих от письменной и звуковой речи, вообще от текста. Мнематические явления определяют все поведение индивида.

Таким образом, пытаясь описать мышление как некий комплекс, Н.А. Рубакин, опираясь на работы Р. Семона, рассуждал по схеме: разражение – энграмма – повторное раздражение – экфория – мнематическая энграмма[5] и утверждал, что «каждый читатель в процессе чтения строит собственную проекцию читаемой книги».

>«Закон Гумбольдта – Потебни» в формулировке Н.А. Рубакина имеет следующий вид: «Человеческая речь, так же как все элементы ее вплоть до отдельного слова и даже звука или буквы, суть орудия только психических переживаний… в соответствии с особенностями той мнемы, в какой они возбуждаются, а не орудия переноса или передачи этих переживаний». Проще говоря – каждый понимает написанное и услышанное в зависимости от имеющегося социального и индивидуального опыта. Таким образом, по Рубакину, у книги столько содержаний, сколько у нее читателей.

Этот закон опирается на лингво-философскую концепцию крупного немецкого ученого В. Гумбольдта. Его основной тезис, развернутый в работе «О различии и строении человеческих языков и его влияние на духовное различие рода человеческого» (1880) заключается в том, что «язык есть не результат деятельности, но сама деятельность»; «язык есть проявление духа народа»; «человек понимает самого себя лишь постольку он проверил понятность своих слов на других»; «любое слово мыслится индивидом не точно так, как другим».

В своих взглядах Н.А. Рубакин также опирался на концепцию русского лингвиста А.А. Потебни, который понимал язык как «внешнее проявление духовной силы личности». Рубакин считал, что «надо разграничить слово от его влияния». Одно и то же слово в разных ушах звучит по-разному. Каждое слово имеет бесконечно много смыслов, потому что в разных слушателях и читателях оно возбуждает самые разнообразные психические явления. Эти свои субъективные переживания читатель приписывает не себе, а слову.