Бессердечный псих в своей истинной форме.

И да, мои руки дрожат, но я обещаю себе, что это последняя дрожь в моей жизни из-за Калина.

– Еще раз схватишь меня, сделаешь хуже себе, – угрожаю в ответ. Пытаюсь угрожать. – Я больше тебя не боюсь.

Арс наклоняется ко мне, без приглашения врываясь в личное пространство, словно пытается доказать обратное.

– Тогда почему ты вся трясешься?

Я не успеваю ответить, как он хватает меня, разворачивая спиной к своей груди. Это не больно. Но ощущения такие, будто в спину бьет ток.

– Что ты хотела доказать, приехав со своим другом? Что ты можешь делать всё, что захочешь? Что у тебя есть выбор? Что?

На слове «друг» голос Калина сочится ядом.

Мне не нравится, что он вспоминает новенького.

Это не к добру.

Илья не виноват.

Он просто меня подвез.

Он…

– Где он?

– Не там, где я хотел бы его видеть. – Калин щипает меня за плечо, заставляя резко повернуть голову. Зря. Глаза в глаза. Слишком близко. – Ты больше не сядешь в его машину. Ты больше не будешь с ним разговаривать. Услышала?

Черт. Он и правда сумасшедший псих.

И я позволяю этому психу ломать меня. Почему продолжаю молчать? Почему не отбиваюсь?

– Николь, ты услышала меня?

Как я могу открыть рот, если меня в этот момент уничтожают взглядом?

– Продолжишь молчать, и мы простоим здесь всю ночь. Угадай, чья мать начнет волноваться?

– Я и не собиралась приезжать сюда, – бормочу я. – Это ты обманом заставил меня приехать. Ты довел меня до состояния, что я чуть не попала под машину. Илья меня спас и подвез. И не тебе решать, общаться мне с ним или нет.

– Мне! Еще не осознала? Ты моя с первого дня твоего появления в академии. Никто не подойдет к тебе, если я не разрешу. А я не разрешу.

Его тон такой холодный, что пробирает до костей.

Нет. Он ужасает.

Поведение Калина ужасает меня еще сильнее.

– Ты целый год издеваешься надо мной.

Я хочу сделать ему больно.

Я бью Калина локтем и, когда вырываюсь, наношу еще один удар кулаком в шею.

– Меня часами держали в закрытой раздевалке. Меня пугали. Меня обливали водой. Прятали мою одежду. Меня обзывали. Надо мной смеялись. От меня шарахались. Это всё ты! Всё из-за тебя!

– Съешь свою гордость, и всё прекратится.

Он не отреагировал на мои удары. Черт. Калину совсем не больно.

– Кроме одного. К тебе всё так же никто не подойдет.

– Зачем тебе это?

– Я не люблю делиться. Теперь ты это знаешь.

Он дышит резко. Я вижу, как поднимается и опускается его грудная клетка.

– Не любишь делиться? Мной, да? Ты ведь хотел, чтобы я ушла из ВИПа. Ты угрозами пытался избавиться от меня. И что? Я всё это время была твоей?

Он, наверное, забыл об этом.

Забыл, как угрозами заставлял забрать документы.

Как принуждал больше не появляться перед ним.

Что это?

Нездоровая одержимость или псих сам не знает, чего он хочет?

– У тебя был выбор. Шанс на то, чтобы уйти и жить своей прежней жизнью. Ты им не воспользовалась. Ты не сбегала и не отбивалась. Какой вывод, Николь?

– Какой?

– Тебя всё устраивает. Можешь не признаваться в этом, но и не пытайся обманывать. Когда-нибудь ты сама заговоришь об этом. Поэтому больше никаких шансов. Привыкни к мысли, что ты со мной до самого конца.

– Никогда!

– Никогда? Хм. Уверена?

Затем Калин делает то, чего я ожидала меньше всего. Что заставляет мое тело онеметь от неожиданности, а сердце – пропустить несколько сотен ударов в секунду.

Он берет меня за волосы, притягивая к себе, чтобы тут же накрыть мои губы своими.

8. 8.

После того, что произошло ночью, мне хватает сил отправиться в академию.

Я нуждалась в выходном, но не могла себе этого позволить.