Нет.У меня не было шанса.

Несмотря на то, что я больше не позволяла Тернеру играть со мной, все еще была обезумевшей сталкершей, сохнущей по нему и пытающейся стать единственной девушкой, на которую он будет смотреть, как на лучшее, что когда-либо создал Иисус. В какой-то момент я и вовсе съехала с катушек, потеряв бдительность. Мне правда показалось, что он изменился ради того, чтобы быть со мной. Скотт заботился обо мне, приносил кофе на совместные занятия, а когда сломалась моя машина, завозил в школу и подбрасывал домой, ничего не требуя взамен. Я больше не замечала его зажимающимся с другими девчонками на школьных матчах, в коридорах или на вечеринках, и это сыграло главную роль в спектакле «Я та самая, которую он искал».

На выпускном я надралась и призналась ему в своих чувствах, и это закончилось настоящим провалом. Я сказала: «Я люблю тебя, Скотт Тернер», прямо на виду у всей золотозадой футбольной команды, смотревшей на меня, как на прилипшую к кроссовке жвачку. Квотербек лишь усмехнулся, обменявшись с ними взглядами, а затем посмотрел на меня, и я прочитала в его глазах: «Ты проиграла, Мэйбелин Армандо Ганстьянс».

Ну а потом… Я вылила на его белый костюм чан с грейпфрутовым пуншем и, разорвав платье, которое выбирала несколько месяцев специально по его предпочтениям, двинула Тернеру коленом между ног. После я проревелась в туалете, налегла на алкоголь, и к тому моменту как он решил позвать меня на разговор, уже едва соображала, что делаю, и без колебаний согласилась. Я плохо помню, как так случилось, что я оказалась верхом на квотербеке, разбившем мне сердце. Думаю, он признался мне в любви, поцеловал или что-то в этом роде… Иначе, какого хрена вообще я решила заняться с ним сексом?! Плевать. Что сделано, то сделано. Секс был всего лишь сексом, если бы не одно «но». Меня стошнило ему на грудь, прямо в момент кульминации. Святая Мария, какой же позор!

С того момента я не подпускаю к себе никого. Да, я веселюсь, отдыхаю на вечеринках, знакомлюсь с парнями, хвалю и трогаю их тела, ощущая себя при этом открытой и горячей, но на этом все. Никакого секса, эмоций, никакой влюбленности и мурашек по коже, никаких чувств или желания, только игра. И я с удовольствием бы продолжила играть, делая вид, что со мной все хорошо, но это больше не работает. Все изменилось, стоило мне упасть на парня, чье тело, голос и наглость вызвали во мне ураган пятой категории по шкале Саффира-Симпсона.

– Не понимаю, что нравится девчонкам в таких мудаках, как этот Николас. Он выбросил Ноа из машины посреди ночи хрен знает где.

Шумно выдохнув, откашливаюсь, чтобы избавиться от сухости во рту, которая появилась с того момента, как этот нахальный и невоспитанный неандерталец взял штурмом мое личное пространство.

– А какие тебе нравятся парни?

Громко захохотав, Джеймс откидывается на спинку сидения, а я поворачиваю голову в его сторону под недовольные шиканья девчонок с нижнего ряда. Под бликами огромного экрана Харт выглядит как скандинавский бог. Острые скулы отбрасывают тени на широкую шею, волосы небрежно спадают на лоб, темные глаза направлены на меня, а сухие обкусанные губы, изгибающиеся в ухмылке, словно шепчут: «Эти места созданы для поцелуев. Что думаешь, детка?»

– С чего ты взяла, что меня интересуют парни?

Быстро проморгавшись, отрываю взгляд от его губ, возвращаясь к наполненным азартом глазам.

– Наверное, потому что ты сидишь здесь и смотришь девчачью мелодраму вместо того, чтобы есть попкорн в соседнем зале, где показывают какой-нибудь боевик. Или что там любят парни типа тебя?!