– Да, Ваше Величество, – ответил Рудольф, – но в темноте они не заметят, что мы поднялись в это ущелье, проедут мимо и свернут в другую сторону. Я выбрал этот путь, потому что их лошади не могут здесь пройти, и мы окажемся в выгодном положении. Однако нам придется некоторое время ползать по горам, ибо между нами и Луштадтом нет ни единого безопасного места. Придется ждать, когда их первый гнев утихнет.

Именно так и получилось. Как ни старайся, им все равно не удалось бы добраться до Луштадта незаметно от бандитов, которые караулили обе дороги, и главную, и объездную, на всем протяжении до столицы. Почти три недели Барни и Рудольф днем прятались в пещерах и густых зарослях, а ночью пытались найти тропу в обход разбойничьих патрулей.

Иногда они промокали до нитки под проливным дождем, но не могли даже погреться на солнце, чтобы высушить одежду. Они не осмеливались разжечь костер, чтобы приготовить еду и согреться, и питались только тем, что могли найти в лесу. Свет от огня чуть теплился, потому что мальчик смертельно боялся, что их обнаружат бандиты.

В первую ночь Рудольф сильно простудился, у него начался сильный легочный кашель, и Барни это очень обеспокоило. После трех недель страданий и лишений стало ясно, что у мальчика серьезное заболевание. Тогда американец решил взять дело в свои руки, добраться до Луштадта и найти там хорошего доктора. Но прежде, чем ему представилась такая возможность, все его планы рухнули.

Случилось это так: после одной особенно мучительной, изнурительной ночи при попытке обойти стражников, отрезавших им выход в горы, они оказались возле небольшого ручейка. Тут они решили немного отдохнуть, прежде чем продолжить путь. В густом перелеске, дававшем беглецам прекрасное укрытие, имелся небольшой пруд, и Барни решил спрятаться там, сначала утолив жажду.

Рудольф мучительно кашлял, его хрупкое тельце сотрясалось в судорогах при каждом новом приступе. Барни подложил руку под голову мальчика, чтобы хоть как-то помочь ему. Сердце молодого человека разрывалось от жалости к подростку, ибо он понимал, что болезненное состояние Рудольфа – прямое следствие его самопожертвования ради короля. Барни чувствовал себя убийцей и проклинал момент, когда мальчик поймет, что впал в ошибку. У него появилось теплое чувство к этому верному пареньку, который молча страдал, но думал только о том, чтобы его королю было удобно и безопасно.

Барни подумал, что сегодня он проведет Рудольфа в Луштадт, не обращая внимания ни на какие бандитские засады. Но пока он размышлял, из-за кустов неожиданно донесся шум шагов. Барни резко обернулся: менее чем в двадцати шагах от него стояли два головореза из шайки Желтого Франца. При виде Барни и мальчика они радостно завопили, вскинули карабины и прицелились в беглецов.

Однако их противник тоже не растерялся. В момент выстрела Барни схватил Рудольфа и оттащил за большой валун, послуживший им надежным укрытием.

Обе пули метили в Барни, ведь именно за его голову была обещана награда. Пули чуть не задели его, но бандиты промахнулись – вероятно потому, что лошади под ними дернулись, напуганные шумом неожиданной стрельбы.

Но вот разбойники спешились, отвели в сторону своих лошадок и ползком перебрались на противоположную сторону укрытия. Барни понял, что, если они останутся на месте, их будет совсем не трудно подстрелить, поэтому, шепнув несколько слов Рудольфу, он сделал резкий бросок. Мальчик последовал за ним. Каждый из них успел выстрелить в ближайшего бандита, после чего они рванулись в кусты, где стояли лошади разбойников.