Алекс, заметив её состояние, лишь кивнула, а затем добавила:

– Твои вещи уже здесь, как видишь. Если понадобится что-то ещё, просто скажи. Через полчаса у нас обед. Я пришлю за тобой прислугу.

– Хорошо, – тихо ответила она, понимая, что сейчас у неё нет другого выбора, кроме как подчиниться. Её голос прозвучал как будто издалека, словно она наблюдала за собой со стороны.

Алекс окинула её внимательным взглядом, словно пытаясь определить, сколько правды скрывается за этим спокойствием. Наконец, она кивнула, принимая решение.

– Пока можешь осмотреться и отдохнуть, – сказала она, делая шаг назад. – Уверена, ты скоро привыкнешь к нашему дому.

Алекс вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Щелчок замка показался Айле слишком громким в тишине.

Она осталась одна, стоя посреди этой просторной комнаты. Вокруг было тихо, даже слишком тихо для такого огромного дома. Айла прислушалась, надеясь уловить хоть какой-то звук, но кроме собственного дыхания не слышала ничего.

Подойдя к кровати, она опустилась на неё, чувствуя, как мягкий матрас немного прогнулся под её весом. Её взгляд снова упал на чемоданы у стены. Наверное, ей стоит разобраться их. И это казалось ей странным. С самого начала, когда отец велел ей собрать вещи, она не думала, что всё зайдёт так далеко. По правде говоря, она была уверена, что вскоре вернётся домой.

Она вздохнула и потёрла виски, пытаясь унять головную боль, которая начала подниматься. Вещи нужно было разобрать, но мысль о том, чтобы разложить их по новым полкам и ящикам, казалась пугающей. Это означало бы признание того, что она действительно здесь. И останется здесь навсегда.

Когда всё вокруг кажется чужим и враждебным, остаётся только одно – найти опору внутри себя. Но что делать, если эта опора нестабильна с рождения, а хрупкое спокойствие может в любой момент обернуться хаосом? Особенно, когда мужчина, которому меня отдали, заявляет на меня свои пара. К подобному я точно не была готова.

Айла успела разложить вещи из одного чемодана, стараясь хоть немного привести свои мысли в порядок. Её напряжение немного спало, когда она переоделась в более удобную и простую одежду: закрытую темно-синюю рубашку и серую джинсовую юбку длиной до колен. Красную помаду она стерла, но серебряные висячие серьги с крестиками и крестик на шее оставила.

Когда в дверь тихо постучали, Айла уже была готова. Прислуга, молодая девушка с вежливым, но слегка натянутым выражением лица, вошла в комнату.

– Могу я помочь вам разобрать оставшиеся вещи? – предложила она с дежурной улыбкой, окидывая взглядом чемоданы.

– Не нужно, я сама, – быстро ответила Айла, чувствуя, как внутри что-то неприятно ёкнуло. Мысль о том, что кто-то другой будет прикасаться к её вещам, царапала её изнутри, словно когтями. Она старалась скрыть своё беспокойство за вежливостью, ведь никто не виноват, что ее психическое состояние не позволяло ей равнодушно относится к тому, что ее вещи будут трогать.

Прислуга, казалось, не заметила или сделала вид, что не заметила напряжения Айлы. Она просто кивнула, принимая её решение без лишних вопросов.

– Тогда позвольте проводить вас к обеду, – предложила она.

Айла последовала за прислугой, но почти сразу начала теряться в бесконечных коридорах особняка. Каждый поворот, каждая лестница казались ей похожими, создавая в голове странный лабиринт. Это вызвало в нее головокружение и проявления галлюцинаций. Ее врачи говорит, что, когда ее воспалённый начинает открашивать все в своих цветах, он сигнализирует о своей работе. Это ее способ справится с окружающим миром, обработать полученную информацию, расставить все на полочки. Поэтому сейчас ее встревоженный мозг, перебравшийся в режим повышенной готовности, раскрашивал стены в броские тона, и она не могла понять, есть ли эти цвета на самом деле в интерьере или это игра её сознания. Айла вдруг осознала, что если ей придётся самой найти дорогу назад, она заблудится. Мысль о том, чтобы остаться в одиночестве в этом огромном доме, вызвала лёгкую панику.