– А он не мог воспользоваться каким-нибудь другим смертоносным оружием?

– Трухарт? – Ева покачала головой. – Не представляю, чтобы он мог носить незарегистрированное оружие. Но даже если я ошибаюсь, где оно? При нем его не было, в квартире тоже. Аппараты для переработки отходов я тоже проверила. Трухарт позвонил мне через несколько минут после убийства. У него просто не было времени придумать надежное место, куда можно выбросить оружие. Кроме того, это не имеет смысла. – Она снова села. – Возьмем этого Луи Когберна. Патрульный коп, соседи, даже пострадавшая от него женщина описывают его как жалкого слабака, сбывавшего наркоту школьникам. За ним числится многое, но ничего, связанного с насилием. Ни нападений, ни избиений. И в его квартире нет никакого оружия.

– А бита?

– Он играл в бейсбол. А в тот день сидел за компьютером в одних шортах. Все записи очень аккуратные, а в квартире свинарник. Но свинарник не обычный. Кухонные шкафы в порядке, окна вымыты, но повсюду грязные тарелки и остатки пищи, валяется белье, приготовленное для прачечной. Как будто он вдруг заболел или пьянствовал целую неделю.

Ева взъерошила непослушные волосы, пытаясь представить себе Луи Когберна, сидящего за компьютером в тесной и душной комнатушке у открытого окна.

– Он включает музыку на полную мощность, но, по словам соседей, в этом не было ничего нового. Ралф из квартиры напротив выходит в коридор и колошматит ему в дверь. Опять же ничего нового. Но на этот раз Луи вместо того, чтобы уменьшить громкость, хватает биту и проламывает голову соседу и собутыльнику, превратив его лицо в месиво и сломав крепкую биту, хотя сосед тяжелее Луи на добрую сотню фунтов.

Рорк знал, что в эти минуты Ева видит все происшедшее мысленным взором.

– Трудно сопротивляться, когда мозги вытекают из ушей, – заметил он.

– Да, нелегко. Но потом Луи с диким криком врывается в квартиру соседа и нападает на женщину. Появляется коп, и Луи набрасывается на него.

– Жара иногда сводит людей с ума.

– Да, но Луи сидел и занимался своей бухгалтерией, как делал каждый вечер в одно то же время. Нет, тут что-то не так… – Ева нахмурилась. – Ты знаешь наркотик под названием «Чистота»?

– Нет.

– И никто не знает. Когда я вошла в его квартиру, компьютер был включен, и на экране были слова: «Абсолютная Чистота достигнута». Что за «Абсолютная Чистота» и как она была достигнута?

– Если это какое-то новое зелье, то почему им занимался мелкий наркоторговец?

– Меня это тоже интересует. Компьютер отказался что-либо объяснять, даже когда я ввела свой полицейский код. Поэтому я отправила его в электронный отдел. Жаль, что нельзя привлечь Фини – против правил использовать начальника электронного отдела для стандартного поиска данных.

– Ты могла бы использовать меня…

– А это, по-твоему, было бы по правилам? Кроме того, ты работал.

– Да, работал и ел, чего и тебе желаю. Ты голодна?

– Сейчас, когда ты об этом заговорил, я поняла, что действительно проголодалась. Что ты ел?

– Хм-м! Холодный суп с черносливом, салат с крабами и превосходную жареную камбалу.

Ева поднялась:

– Я могла бы обойтись хорошим сандвичем.

– Так я и думал.

Лежа в постели и уставясь в потолок, Ева перебирала в уме данные, показания, версии. Все выглядело весьма сомнительно, и трудно было предугадать, как это может повлиять на молодого, многообещающего полицейского.

Трухарт обладал ясным умом, преданностью делу и идеалами, которые сверкали, как полированное серебро. «Чистота…» Это слово ассоциировалось у нее прежде всего с Трухартом.