– Почему тебя не любили родители? – неожиданно спросила девочка.

Дарен молча сел на кровать. Анели примостилась рядом, тихо, не торопила. Сначала он не хотел отвечать. Не понимал зачем этой жуткой ночью вспоминать то, что было таким далеким и казалось неправдоподобным. Словно другая жизнь, не его, не с ним… А потом понял, что вспоминая ту прошлую свою жизнь, становится легче. Будто рассеивается мрак сегодняшнего дня и дышится свободнее.

– Мой отец был злобным ублюдком, таким, как Фран. Он бил и унижал меня и мать. Он не пил и не был больно религиозным, просто ему доставляла удовольствие власть над другими людьми. Я так думаю, – выпалил Дарен и прилег на кровать. – Я боялся его до ужаса и никогда не перечил ему, но это не помогало. Я делал только то, что приказывал он. А мать… Недалекая женщина… На меня ей было плевать, а вот его она боготворила. Считала, что он всегда прав и позволяла ему творить что угодно с собой и со мной. Из-за этих двоих я всю жизнь боюсь…

Дарен надолго замолчал.

– Боишься чего? – выдержав паузу, спросила Анели.

– Боюсь людей, – ответил Дарен.

– А я вот до сегодняшнего дня людей не боялась… – задумалась девочка. – А где сейчас твои родители? Умерли?

Дарен вздохнул и продолжил:

– Когда я был юнцом, отец стал изменять матери и та вдруг явила норов. Ревновала, устраивала скандалы, после которых он бил ее и… И насиловал, а ей это, кажется, нравилось.

– Как такое может понравиться? ­– удивилась Анели.

– Не знаю. Я вообще плохо понимаю других людей, – отмахнулся Дарен. – В один из таких скандалов он убил ее. А потом сбежал. Больше его в деревне никто и никогда не видел. А я надеюсь, что он сдох где-нибудь в подворотне.

– Это очень и очень печальненько, – посочувствовала белокурая девчушка. – Но кто-то же у тебя есть, кого ты любишь? Нельзя же вот так, совсем никого не иметь?

– Можно, почему же нельзя? – улыбнулся Дарен. – У меня была… Слушай, я очень бы хотел вздремнуть. Давай немного поспим?

– Давай, – согласилась Анели и улеглась рядом.

Дарен закрыл глаза и подумал, что может преспокойно вспоминать этой ночью все беды своей жизни, и они видятся совсем не такими большими и непоправимыми, какими казались раньше. Все беды, кроме одной. Той самой, которая была прежде самым большим счастьем. Которая была всем, пока не стала бедой, незаживающей раной в самом центре груди.

Во дворе что-то громыхнуло. Дарен и Анели насторожились, прислушиваясь. Дарен собрался было встать, но девочка тронула его рукой и сказала шепотом:

–  Я посмотрю.

– Осторожно.

Анели подошла к окну и всмотрелась в темноту. Ничего не видно, только мутные звезды и тоскливая луна – Байнок. От него часто мало света, но обычно он все же освещает светло-фиолетовой дымкой округу по ночам. Сегодня огромный диск луны налился темно-фиолетовым цветом и света не давал. Напротив, погружал мир в еще более плотный мрак. Впрочем, весной это было обычным явлением. То ли дело начало осени! Когда в небе восходит ярко-алая луна Ария. Она делает ночи светлыми, хоть и топит их в кроваво-красных оттенках.

Анели на цыпочках перебежала к другому окну и бесшумно вернулась к Дарену, прошептала:

– Во дворе ворлок.

– Один? – спросил Дарен.

– Пока да.

– Может быть он случайно забрел сюда и если будем сидеть тихо… Надо предупредить ту девушку, которая… Чтобы вела себя тихо.

– Я позову ее, – кивнула Анели и вышла.

– Я не знаю, как ее зовут… – пробормотал себе под нос Дарен.

В дверь что-то стукнулось. А потом еще и еще раз…

7. Глава 7. Свеча в окне

Приходилось постоянно останавливаться и ждать пока разведчики проторят путь. По многим улицам города бродили ворлоки, иногда, довольно многочисленными группами. Кое-где буйным цветом расцвела подозрительная растительность. Вальдары долго петляли по Азирону.