– Развестись. Прежде всего!

Крам приподнялся с кресла, и я кивнул ему, разрешая встать. Он прошелся по комнате, тихо ступая по прекрасному полированному паркету гостиной. Туда-сюда, взад-вперед. Приблизившись к окну, Кромвель коснулся пальцами большого глобуса, установленного на резные ножки, и крутанул его. Передо мной замелькали красочные очертания стран и морей.

Если в этом браке есть грех, доказывающий его недействительность, то мир сочтет, что вдовствующая принцесса оправдана и восстановлена в своих законных правах.

Екатерина... Здесь, в Лондоне, казалось, что она давно сгинула в тумане заболоченных низин. Разумеется, для меня эта женщина перестала существовать. Но для императора и Папы Англия была слишком далека, и они не видели большой разницы между Лондоном и Кимболтоном, полагая, что место заключения принцессы – просто замок в одном из графств.

– Вам придется вернуть Екатерину... – задумчиво произнес Крам, вновь крутанув глобус. – К сожалению, ваше величество, избыточное количество жен весьма обременительно.

Земной шар тихо поскрипывал на своей оси. Если прошлое всплывет на поверхность, подобно трехдневному трупу с речного дна?.. Нет, этого нельзя допустить. Но и с ведьминской натурой Анны смириться я не мог, ведь она вознамерилась убить меня.

– А что, если брак законен, но на королеве лежит грех? – прошептал я. – Если порок, скрытый роковой порок лишает ее права... – «принадлежности к человеческому роду», хотел я сказать, но не посмел – на королевский титул.

– Порок нравственного порядка? – оживляясь, спросил Крам.

В общем, продажу души дьяволу можно трактовать и так. Я кивнул.

– Воровство, лживость, притворство...

Казалось, он размышлял вслух, неодобрительно качая головой и отбрасывая каждый из пунктов как недостаточно веский.

– Ее называют великой блудницей, – тихо добавил я.

– Но сие может бросить тень и на ваше величество. – Его тон исполнился насмешливой самоуверенностью.

Опершись о подоконник, он выглянул в сад, где игривый ветер срывал с яблонь листья и они кружились, падая на землю. Отягощенные плодами ветви лишь величественно покачивались под его порывами.

– Нас такое решение не устроит, – продолжил он. – А вот отвратительный грех измены поражает лишь того, кто свернул с пути истинного, а не пострадавшего супруга.

– Да она нарушила все десять заповедей! – воскликнул я.

Тут Кромвель отбросил показное хладнокровие.

– Ваше величество! – потрясенно произнес он. – Невероятно... конечно же, вы не имеете в виду убийство. Королева никого не убивала!

«Нет, – мысленно возразил я. – На ее совести смерть Уолси, Уорхема, Фишера, моей сестры Марии, болезнь Перси... и до сих пор ее черная магия губит людей».

– Крам, разрушительная сила кроется в ее душе, – сказал я, не желая пока открывать все тайны.

– Так что же мы имеем? – удивленно спросил он, – Ведь по закону, по общему праву нашего королевства, осудить можно за преступные деяния, а не за мысли. Безусловно, вам, главе церкви Англии, ведомы высшие сферы бытия, где само намерение уже является тяжким грехом.

Видимо, он полагал, что благодаря ловкой лести возьмет верх в споре и разубедит меня.

Первая заповедь: «Я Господь, Бог твой... Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим»[2].

Анна считала своим владыкой дьявола.

Вторая заповедь: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно...»

Участвуя в христианских обрядах, принародно молясь, Анна нарушила ее. Она осмеяла Всевышнего.

Третья заповедь: «Помни день субботний, чтобы святить его».

Воскресения и святые дни она проводила в праздных маскарадах и пирах, славословя самое себя.