Разговор вышел неприятным и пугающим. Уж лучше чистить сарай или помогать на кухне.

– Иди ты!

Снова послышался звук шагов. На этот раз казалось, что кто-то целенаправленно двигается в их сторону. Парни замолчали. Этой лестницей пользовались редко. Вела она на третий этаж, который служил чердаком с брошенными вещами. Сломанные церковные лавки; облезлые канделябры и подсвечники с пятнами ржавчины; пустые багеты, картины из которых давно продали; и сундуки с пыльными тряпками, которые даже моли были не по вкусу.

Через некоторое время уже можно было разобрать голоса. Один – сухой и трескучий – принадлежал незнакомцу. Второй голос Эрик узнал быстро. Каждое слово вызывало мурашки на спине, именно так на него действовала настоятельница Грета. Говорила она невероятно спокойно и монотонно.

– Отец Матиас совсем плох, – сказал скрипучий, – его дни сочтены.

Говорили они о священнике, что служил в церкви Дома Матери.

– Мальчишки уважают старика, он заменяет им дедушку, – ответила настоятельница.

«Ложь», – подумал Эрик.

Святой отец давно не проводил с ними времени. Он даже не запоминал их имена. Все время путал и коверкал.

– Не важно, будет лучше, если он уйдет на покой и заберет с собой все тайны. Потому что он ничего уже не сможет сделать.

Они подошли совсем близко к лестнице. Свет от масляной лампы проникал в щели между досок, и Эрик задержал дыхание, будто это могло сделать его невидимым.

– Отец Матиас слишком стар, чтобы помнить о прошлом. В его больной голове последние сорок лет смешались в кашу. Иногда он разговаривает сам с собой или называет нас выдуманными именами.

– Он бредит и говорит лишь о том, что сохранилось в его голове, – сказал «сухой» голос, – я не получил от него ответа.

– Он постарел. Все время проводит в своей комнате. Его даже исключили из совета, – спокойно сказала настоятельница.

Кто-то из говорящих встал на ступеньку. Дерево скрипнуло.

Эрик, чувствуя, как начинает кружиться голова, медленно выдохнул, а затем так же медленно втянул воздух. Харальд же свернулся клубком и не поднимал головы. Было не ясно, дышит ли он вообще.

Разговор, свидетелями которого стали мальчишки, их напугал. По какой-то причине скрипучий голос оставлял ссадины за грудной клеткой. И даже когда человек молчал, эти зацепки все равно тревожили.

– Тот мальчик, – скрипнул голос в такт очередной ступеньке. Сквозь дерево Эрик вдруг ощутил на себе взгляд. Хотя и понимал, что скрыт от незнакомца тенью и досками.

– Эрик? Тихий и спокойный ребенок, – ответила Грета.

– Что он видел в ту ночь?

– Он говорит, что не помнит.

– Он может врать? – На этом вопросе у Эрика свело дыхание, а мышцы сковала судорога.

– Нет, он так напуган…

– Жаль… он мог бы помочь…

Эти слова удивили Эрика. Неужели этот человек здесь для того, чтобы решить проблему похищения детей?

– Я могу его привести, – предложила Грета.

– Не нужно. Дальше я сам, – он поднялся выше, – а вы можете идти.

В конце фразы он хлопнул в ладоши, и Грета удалилась прочь по коридору. Сам же незнакомец скрылся за массивной дверью из сосны, ведущей на чердак.

– Я тебе говорил, что это все не просто так, – прошептал Харальд. – Что, если это тот человек?

Эрик не ответил. Сердце подпрыгнуло до горла и теперь отчаянно стучало, отдавая в уши. Голова кружилась от недостатка кислорода. Все тело затекло и ныло, моля о том, чтобы немного размяться. Хотелось поскорее убежать отсюда, но мальчик боялся, что, как только вылезет, дверь сверху откроется и на него набросится незнакомец с жутким голосом.

– Ты что застыл? – Харальд дернул его за рукав. – Пойдем!