Она не успела ничего толком решить, когда вдалеке послышались шаги и чьи-то голоса. Вскинув голову, Вера моментально забыла о существе у себя на руке. Встала и отошла подальше от двери, прислушиваясь к происходящему за пределами камеры.

Вскоре стало понятно, что это пришли стражники, причем не одни, а со знакомым уже ткачом. Они прошли мимо ее камеры, явно направляясь сразу к Вивьен. Вера напряглась, а потом прищурилась.

Поглядев на паука на своей руке, она прикрыла глаза и представила себе картинку, передавая ее с помощью силы в маленький мозг напротив.

Через несколько секунд паук выбрался из камеры и поспешил вслед уходящим людям. Вера не знала, ядовит ли он, но надеялась, что ему удастся хотя бы напугать тех, кто будет переходить границы.

Спустя какое-то время до нее донеслись крики. Вера буквально прилипла к зарешеченному окошку на двери, пытаясь понять, что происходит. Кажется, ее подарок стражники вместе с ткачом не оценили.

Услышав звук закрываемой двери и торопливые шаги, она отпрянула от окошка и отошла к противоположной стене, напряженно замерев. Двое буквально пробежали мимо, а еще пара остановилась напротив камеры. Зазвенели ключи.

Вера прищурилась. Ей несложно было догадаться, что может произойти дальше.

Вскоре дверь открылась, и внутрь вошли два человека. Один из них был стражником, а второй был одет как состоятельный горожанин.

Подойдя ближе, стражник схватил Веру за руку и дернул в свою сторону, выводя в центр камеры. Горожанин – пузатый низкорослый мужчина лет пятидесяти – поднял пухлую руку и потер пальцами подбородок, рассматривая ее как товар в лавке.

– Как и просили, господин Аймак, – зачастил охранник. – Молодая, стройная, здоровая девица.

– Ты проверял? – спросил мужчина, глянув так, будто способен был понять ложь только по выражению лица.

– Конечно, – не моргнув глазом соврал страж. – Только это… – он слегка стушевался. – Она немая.

Горожанин оживился. Встрепенувшись, он подошел к Вере ближе и схватил за подбородок, силой открывая ей рот. Ощущение, словно она лошадь на продаже, только усилилось.

Не желая накалять пока ситуацию, она лишь гневно взглянула на него, но осталась на месте.

– С виду все в порядке, – пробормотал мужчина. – Почему тогда молчишь?

Вера посмотрела на него сверху вниз, показывая всем своим видом, насколько глупо прозвучал его вопрос. Неужели он думает, что люди не могут говорить, только когда у них отрезан язык?

Не дождавшись ответа, мужчина отошел на шаг и еще раз окинул ее взглядом.

– Для мадам Тюго старовата будет.

Стражник нахмурился.

– Да вы что, господин? Молодая же совсем. Всего семнадцать…

– Семнадцать? У мадам в этом возрасте девочки уже того… не того, в общем, – хохотнул горожанин.

Вере не составило труда понять, что происходит. Не зря она чувствовала себя лошадью на рынке. Ее действительно пытались продать. Мадам Тюго, как она понимала, была женщиной, держащей бордель.

Переведя презрительный взгляд на стражника, Вера слегка скривилась. Как же мерзко осознавать, что те, кто должен защищать, сами действуют как закоренелые преступники.

Наверное, в городе множество родителей, дети которых пропали. Вера не сомневалась, что искать их всех нужно именно в борделях. Еще живых, конечно.

– Так что ж, не возьмете? – кажется, стражник даже слегка удивился.

– Отчего же не возьму? – мужчина сунул палец в ухо и покрутил там. – Возьму. Что поделать. Будет посуду на кухне мыть, – он совершенно неискренне вздохнул. Что-то ей подсказывало, что и он сейчас врал. – Только вот цена за такой старый товар больно уж высока.