Замоталась в белый халат и вытащила из-под него полотенце. Так же, скрываясь за махрой, натянула по стройным ножкам трусики.
Твою мать! Сколько ещё будет длиться этот концерт?!
Рыкнул себе под нос и парой широких шагов настиг двери.
Не утруждая себя тем, чтобы стучать, дёрнул ручку на себя, врываясь в помещение, наполненное горячим паром… и её запахом. 
Один шаг, один взгляд, и Туз быстрым движением хватает с корзины стопку её одежды. Нет, милая, ты не оденешься обратно. 
- Что?! – опускает на глаза тёмные брови. – Какого? Верни мне мои вещи!
- Я смотрю, ты очухалась? – пряча одежду за своей спиной. – Отогрелась.
Она мысленно чертыхнулась. Сотый раз за сегодняшний день. Слишком длинный. Усталость липкой паутиной обматывала ей ноги. А Влада так надеялась, что эта слабость смоется вместе с пеной в водосток. Но шипящий внутренний голос подсказывал ей, что всё только начинается.
Брюнетка фыркнула, но взгляд не отвела. Он читал в этих глазах… вызов?
Господи, и ему это понравилось.
Воздух в помещении с каждой секундой становился всё гуще, комками проталкиваясь в лёгкие. 
- А я-то дура понадеялась, что в тебе есть хоть капля человечности. – на последних словах её голос дрогнул. А в его животе шевельнулся тёплый сгусток. 
Верно. Дура. Ты, видимо, уже привыкла, что каждый раз пролетает…
- Выходи. – Туз делает шаг в сторону, освобождая проход. Мысленно он уже глубоко в ней.
Девушка слабыми толчками переступает с ноги на ногу. Мешкается несколько секунд, но всё же сдвигается вперёд. Держит ручками вырез халата, плотно прижимая махру к груди. Подбородок не опускает. Умудряется со своего метра с кепкой, смотреть на него свысока.
Обходит брюнета, и проскальзывает в дверь. Руслан прикусывает предвкушающую улыбку и выходит следом.
Ловит её взглядом на кухонной зоне. Влада мечется, озираясь по сторонам. Глаза по столешнице бегают.
- Что-то потеряла? – Туз иронично вскидывает бровь и поджимает подбородок. 
Ну, конечно. Ножичек ищет. Думает, что самая умная.
Он припрятал абсолютно все ножи, и даже вилки, ещё в то время, когда Шурик рассказывал ему о последней охоте и своих трофеях.
- Ты не сделаешь этого! – шипит, впиваясь белыми пальцами в столешницу. 
- Сделаю. – так спокойно,  что ей становится нехорошо. В серых глазах огромными буквами было написано, что он не шутит. И даже не пугает её. Он просто говорит, как есть. 
- Будь ты проклят!! – кричит, чувствуя, как глаза застилают позорные слёзы. – Ты не можешь! Я не вещь! Не шлюха! Ты не можешь распоряжаться мной!!
Её пальцы отрываются от столешницы и начинают хватать со стола всё, что попадается под руку. Влада начинает беспорядочно швырять в мужчину то тарелку со свежими фруктами, то дощечку, то салфетницу. Вздрагивает, когда он, наконец,  срывается с места и парой шагов настигает её. Перехватывая руки и заводя их ей же за спину. 
Сжимает пальцами одной руки хрупкие запястья, а другой перехватывает подбородок. Сдавливает до боли. Ничего не говорит. 
Только напирает всем весом. Наступает на неё, заставляя попятиться.
До тех пор, пока её икры не упираются в жёсткий каркас. Толчок. И он роняет брюнетку на кровать. Так грубо, что, кажется, её душа покинула тело вместе с воздухом, что со свистом вырвался из лёгких.