А ведь тогда отец просто бы погиб!

   « Благородный» Вадим с первых слов однозначно дал мне понять, - пальцем не пошевелит, если я не соглашусь выйти за него. А если передумаю, обману его – в любой момент все вернется на круги своя.

   - Подумай, Мира, как же он тебя любит, как заботится! Он ведь  тогда, когда все это началось, настоял, чтобы ты уехала, чтобы подальше от всего этого была, пока все не успокоиться! А ты не представляешь, что здесь было! Да мы на улицу спокойно выйти не могли – журналисты с утра до ночи караулили! А сколько всяких недовольных было! Яйцами, помидорами закидывали! Это бы просто кошар, Мира!

   Теперь уже я сжимаю мамину руку. Да, я все понимаю, все! Но…

   - Мам… Но ведь я не люблю его! Не люблю – понимаешь! Да для меня это замужество – все равно, что для отца тюрьма! Это же каторга настоящая! Он же мне… Противен! И всегда был!

   - Ты, Мир, не передергивай, - появившиеся было в маминых глазах слезы мгновенно высыхают, голос становится сухим и строгим. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! Тоже мне – тюрьма, придумала! Ты настоящей тюрьмы и настоящей беды просто не знаешь! Не любит она! Пфффф! А много, думаешь, браков по любви счастливых? Не много, дочка, не зря говорят, что от любви до ненависти – один шаг! А Вадим… Он тебя любит – вот что главное! Да он же… Он же как с статуэткой, как с вазой фарфоровой с тобой всю жизнь обращаться будет, пылинки сдувать! Он даже разрешил тебе не сразу замуж за него пойти, освоиться с этой мыслью, привыкнуть к ней! Даже уговорила ты его на то, чтобы не переезжать к нему сразу, - он ведь не хотел тебя здесь оставлять, я видела, даже глаза у него сверкали, а челюсти как сжимал! А все равно ведь –прислушался к тебе!

   Благодетель просто года, - хочется прошипеть сквозь зубы, особенно вспоминая, как это было унизительно – упрашивать его. Вадим решил, что с самого дня моего согласия я сразу же должна была поселиться у него и каждую ночь раздвигать ноги, ублажать его всеми способами, какими ему захочется. Еле уговорила подождать.

   - И со свадьбой тебя не торопит, - продолжает нахваливать жениха мама. – А терпение – редкое качество у мужчин, деточка! Только когда очень любит, его проявить может, - да и то не всегда!

   Знаю. Знаю я его терпение. И не пожалел он меня, нет. И не в том даже дело, что просила и плакала, от одной мысли о том, что под одной крышей с ним окажусь, холодея.

   Понял просто, что по-человечески тогда не выйдет.

   Что это будет самое настоящее изнасилование, - и никак иначе. И что я этого никогда уже не прощу и не забуду.

   А он хотел, чтоб я по-настоящему ему женой стала. Чтобы добровольно, приняла его условия. Чтобы сама в постель его легла и ноги раздвинула. Поэтому и дал мне время – настроиться и смириться. Понять, что другого выхода он мне не оставил. И принять это его решение.

   - И заживешь ведь, Мира! Ну, ты вот сама подумай! Даже пусть дело не в отце, не в том, что Вадим и его семья его вытащили, и даже не в том, что денег они на это все не пожалели столько, что мы за всю жизнь не расплатимся, даже если все, что у нас есть, до последней золотой цепочки продадим! Что так смотришь? Да, я считала – и половины того, что мы им теперь должны – не наскребется! Ну, отправишь ты отца в тюрьму, а дальше? Вадим же все расходы тогда спросит с нас! Бомжевать пойдешь? Вместе на помойке будем жить, да Мир? Какую я найду работу, если мой диплом с самого твоего рождения в тумбочке валялся? Уборщицей? А ты, без законченного образования? Да на такие зарплаты мы даже захудалой комнатушки на окраине не снимем!  А так… Ты войдешь в богатую, успешную семью! Вадик тебя по Парижам и Мальдивам возить будет, ни в чем отказа знать не будешь! Ну? Да этот брак – счастье для тебя, а не приговор! Постой-ка…