Иду мимо.
Хреново ему отдыхается… Чувствую даже через этот телефон, по которому он говорит не со мной.
– Жека, – ловит меня Ожников. – Приезжай ко мне сегодня?
Он тоже уловил, что у нас какие-то мощные «нелады». А может, Олег сказал. Или Крис. Я не знаю. Мне по большому счёту…
И теперь Ожников пытается заполнить моё пустое место своим дружеским вниманием. Но...
– Неа. Не хочется.
– Чем будешь вечером заниматься?
– Учить.
Внизу в фотомастерской Полина. Забираю свой рюкзак.
– Жень, а Олег не сказал, когда вернётся?
– Мне – нет.
– Пипец…
– Что такое?
– Я его объектив, по-моему, коцнула. Сенсор теперь шумит. Он убьёт меня! А у тебя нет его номера? Старый отключён.
– Нет. Его нового номера у меня тоже нет.
Забираю рюкзак, сбегаю.
На улице холодно, я без шапки. Не выношу шапки. Они закрывают мой лоб, и тогда я словно слепну. Это так раздражает! Словно перед глазом повесили какую-то тряпку. Вроде бы всё видно вторым, но постоянно хочется убрать. Отыскиваю в рюкзаке большие наушники. Надеваю, включив музыку, сверху капюшон, потом перчатки… Хочется немного погулять, несмотря на мороз.
Иду вдоль дороги по направлению к мосту. Ветрина…
Капюшон срывает с головы, и я разворачиваюсь спиной, чтобы надеть его. Плохая была идея идти пешком. Волосы крутит под порывами ветра, я почти ничего не вижу. Только мерцающие ближние какой-то спортивной тачки. В ушах орёт музыка. Надеваю капюшон, отворачиваюсь, иду дальше.
Неожиданно меня кто-то хватает за локоть, и я, покачнувшись, теряю равновесие. Подхватывает за талию. Парень. Молодой, но уже больше мужчина, чем парень. На его лице ухмылка перетекает в улыбку и обратно.
Рассматриваю. Он что-то говорит, мне не слышно.
Симпатичный… Крепкий… Наглый. Двадцать два, три, четыре... примерно.
– Я тебя не слышу, – закрываю руками щёки от леденящего ветра.
Легко поднимает за талию, относит к своей тачке, ставит на ноги, открывает мне переднюю дверь. С улыбкой показывает рукой внутрь.
В целом ощущения от него достаточно приятные, и я не чувствую ничего критичного.
Сажусь. В машине тепло, снимаю капюшон, наушники.
Присаживается рядом.
– К тебе или ко мне? – провокационно глядя на меня в зеркало дальнего вида.
– Ко мне, конечно, – невозмутимо отвечаю я.
Чуть заметно осаживается, сжимая губы, чтобы не улыбаться.
– Какая решительная! Даже имени моего не спросишь?
– Ты будешь… ммм… – тоже прячу улыбку. – Семьсот двенадцатый.
Это номер его тачки.
Прыскает от смеха:
– Круто! А ты будешь… – задумчиво.
– А я буду, да! – усмехаюсь, выкручивая на максимум звук в тачке, не позволяя парировать.
Перехватываю его за ворот спортивной толстовки. Тяну к себе.
Растерянно поддаётся моим рукам, облизывая губы.
Разбежался. Веду носом вдоль его челюсти. Чувствую, как в нём мощно пульсирует кровь. Она бросается ему в лицо. Не от смущения, скорее от резкого и неожиданного перехода в его личную зону. Он был настроен как хищник, а оказался в роли жертвы. Это фрустрирует, да.
Хороший запах… Отпускаю, слегка толкая в грудь для придачи ускорения.
Застывает, поднимая вопросительно бровь.
Делает музыку тише.
– Ты меня понюхала?..
– Разве не так определяют пригодность еды?
– Я – еда?
– Ну ты же хочешь ко мне домой, нет?
– Пожалуй, покормлю тебя для начала где-нибудь! – посмеиваясь, качает головой. – А ты у нас опасная, да?
– Я-то? – немного оскаливаюсь в ответ. – Ну что ты… Не бойся! Смотри, какой ты крепкий мальчик. Всё выдержишь!
– А где сейчас те семьсот одиннадцать, что были до?
– Дома покажу, – ухмыляюсь я.