3. Глава 3.

Парни, мужчины. Их было вокруг меня столько, что, кажется, я стала воспринимать их как насекомых, с которыми смиряешься, если идешь собирать грибы. Да-да, и такой фигней заставлял заниматься меня отец.

А может все дело в лизоблюдстве, которое я видела по отношению к моему отцу из года в год.

Появился бы человек, который дал бы отпор моему отцу генералу, черт, я бы, наверное, сразу ему отдалась.

И почему я подумала, что «Кхал» на это способен, потому что он первый из всех комаров, которого я пустила к своей коже добровольно?

Я раньше верила, что Камиль может стать тем самым. Но у него терки со своим предком и ему порой просто не до меня. Он вечно повторяет одну и ту же фразу, дурацкую до тошноты: «А чем ты недовольна. Где бы ты не училась, учиться не будешь, а просто тусить».

Никто почему-то не задумывается, что я не хочу тусить. Я хочу быть не дочкой генерала Даниленко, а просто Викой Даниленко.

Правда, чем именно заниматься хочу, тоже не знаю.

Как же это все сложно.

Отпускаю футболку, опуская пальцы на обнаженные бедра, и замечаю тень. Дверь машины открывается. На переднее сидение садится бугай, отчего машина чуть просаживается.

Сколько же он весит?

Ко мне летит мой рюкзак, и я удивленно вскидываю брови.

Сходил же, не поленился.

Я невольно смотрю на дом, где веселье в самом разгаре, где никого особо не волнует, что меня могут похитить или убить. А нет, Никитос звонит.

Неужели у меня есть один настоящий друг. Отвечаю, пока мой персональный провожатый закуривает и трогается с места.

— Да, Ник?

— Вика! — орет он в трубку. Вроде же пьяный был, а голос-то трезвый. — Ты где? Я тебя ищу везде!

— Да ладно, — бросаю взгляд в зеркало заднего вида, а бугай скорость набирает. — А что такое?

— Да, блять! Быстро к бассейну, тут парню плохо!

— А я тут при чем!

— А у нас только ты проходила курсы эти, как его...

— Медицинской подготовки, — отец заставил. До сих пор тошно от всех этих подробностей.

— Вика, не тупи! Он умирает! Нам потом отцы головы открутят!

— Ой не лечи мне, ты просто за свою карьеру волнуешься. Ладно, не гундось, сейчас приеду, — и уже в сторону своего вынужденного попутчика. — Разворачивайся.

— Нет.

Что? Что?

Я даже задохнулась от возмущения. В смысле!

— Ты не слышал, там плохо кому-то!

— Заводишь в друзьях золотых ублюдков — готовься к последствиям.

Серьезно?! Последствия!?

— Останови машину, гандон! — визжу я, ему хоть бы что. Ну ладно. Я просто врезаюсь ногтями ему в обнаженные тугие плечи и кусаю за ухо.

— Отпусти, ебанутая! Разобьемся же!

— Разверни машину! Иначе я тебе яйца отгрызу, или ты забыл, кто мой отец?! Разворачивайся! — не знаю, просто спасти я хочу того парня, или просто дело принципа — мужика этого каменного одолеть.

Он орет матом, пока я обещаю все кары небесные, включая оторвать его Фаберже.

Но разворачивается так резко, что машину кренит в сторону, а я наконец отпускаю его, довольная как никогда.

Один-один, солдат.

Мы прилетаем до дома за пару минут, и я тут же вываливаюсь на улицу и бегу во двор дома.

— Вика! — даже глазами не ищу Никиту, на голос бегу.

Толкаю пьяные тела, которые даже не поняли, что произошло. Парень лежал без движения. Синюшный, а Камиль зачем-то долбил по его груди. А его подружка зачем-то нос ему затыкает. Ну что за дебилы.

— Отойди! — толкаю я уже бывшего и вижу мокрые волосы. Утопленник? Тогда почему зеленый весь? Ну ладно. Думать потом буду. Пытаюсь его перевернуть, но не выходит.

— Да помогите кто-нибудь!

— А что делать-то?

Да боже!

Тут мне становится почти не тяжело, чужак сам поднимает утопленника, перебрасывает животом через свое колени, а я надавливаю на язык, вызывая рвотный рефлекс. Парня тут же обильно рвет водой, он закашливается, но уже встает на четвереньки. А потом вдруг ржать начинает.