Из ванной Марат не уходит. Слышу кран, а значит…

— Только воду не пей! — ору я ему, но дверь закрывается на защёлку. Дебил. Неужели не знает, что если рвет, пить нельзя?

И вот, пожалуйста, снова целуется с унитазом.

Проходит несколько минут. В ванной тишина.

— Марат! — зову я, но ноль реакции. А если он там сдох? А если и меня это ждет. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Вроде даже не тошнит.

Проходит еще пять минут, и по телу ползет страх. Уже не смешно.

— Марат! Марат, твою мать!

Ни ответа, ни привета.

Начинаю дергать наручники, но сколько не мучаюсь, ничего не получается. За дверью Марата снова рвет.

Да сколько можно?!

— Марат!

Поворачиваюсь и так, и эдак, бросаю взгляд на кровать. Потом на тумбочку. Его кошелек лежит. Вдруг повезет?

Подцепляю двумя ногами предмет, сгибаю ноги, поднимаю их так, чтобы руками взять кошелёк и вытрясти из него содержимое на подушку рядом с собой. Удача! Ключ от наручников здесь.

Подцепляю его ногами, подношу к рукам и забираю пальцами. Расстегиваю замок и бегу в ванную.

— Да господи, — Марат лежит на полу, обнимает унитаз. Лицо серовато-зелёное, на призывы не реагирует. — Надо скорую вызвать.

— Как ты освободилась, — пытается он сказать, но его тут же рвет. Бедный. Мне почти его жалко.

— Как-как… Живот болит?

— Адски. Что за дрянь мы ели.

Мы… Надо же.

— Не знаю, у меня все нормально.

— Не удивлен, ты же ведьма. Свали отсюда, дай мне сдохнуть.

— Ну вот ещё, — смеюсь я, стирая со лба крупные капли пота. — А кто будет меня девственности лишать? Умрешь ты, я уйду в монастырь.

— Монашки не переживут такого соседства.

— Если ты способен шутить, то все не так плохо. Ладно, я в принципе могу и сама тебя вылечить. Уверена, ты будешь только рад такой медсестричке.

Его снова рвет, так что скорее всего он не оценил мой тонкий юмор. Оставляю его наедине с керамической любовницей, звоню в службу заказа и прошу принести куриный бульон. Далее звоню в службу медицинской доставки и заказываю все необходимое для капельницы. Осталось перенести его на кровать, а этого я не знаю, как сделать.

Еще иду на ресепшен, прошу ведро или тазик. Объясняю, что брату — раз уж он так нас представил — стало плохо. Они, конечно, предлагают вызвать скорую, но разве я могу позволить кому-то другому лечить моего Марата. Теперь он в моих руках. Что может быть лучше?

8. Глава 8.

— Сюда идет врач, — объявляю я с порога ванной, замечая Марата в том же самом положении. Его лицо того же цвета, его губы побелели. Кажется, он что-то хочет ответить, но его опять тошнит. Если честно, теперь мне не до веселья. И если с моим лечением за пару часов ему не станет лучше, то я, конечно, действительно лучше вызову скорую, а пока…

— Ну давай, ковбой, ты же сильный, помоги мне, — подлезаю под его тяжелую руку и напрягаю все мышцы тела. Даже те, о которых не подозревала.

Марат глухо стонет, но все-таки поднимается на ноги, придерживаясь за унитаз, и вскоре мы, пробираясь по стенкам и наличникам дверей, все-таки добираемся до кровати. Я продолжаю ощущать запах пота, но теперь он какой-то болезненный. Возбуждать такое не может. Хотя это и не отменяет того, что я получу этого мужчину, когда поставлю на ноги.

Марат валится всей своей тяжестью, утягивая на постель и меня. Еле вырываюсь, переворачиваю его на бок. Трогаю лоб, щеки.

Он такой холодный, просто жуть, и я скорее накрываю его одеялом. Подставляю тазик, когда его снова полощет. Обтираю полотенцем ему лоб и даю промокнуть губы.

— Воды дай.

— Нельзя, Марат. Потерпи.

Он облизывает губы, которые я только что увлажнила тряпочкой и вдруг открывает глаза.