Эльза снова мысленно вернулась туда, где лазурные волны шептались между собой о юной темноволосой девушке с карими глазами и крепком молодом мужчине с бледным веснушчатым лицом и светлыми девичьими кудрями. И что же тогда она сделала не так? Почему и за что?

Эльза испытывающее глядела на судьбу, но та тушевалась, отводила глаза и не давала ясного ответа. А, может быть, ей нечего было сказать Эльзе, кроме как лишний раз упрекнуть её в небрежении к настоящему и переоценке будущего. Только судьба никогда не слышала Эльзу, не позволяя ей не только право свободной воли, но привычно выбирая за неё, кого-нибудь приводя за собой, как этого кудрявого юношу. Его внешнее сходство с Руди казалось Эльзе кощунственным, ведь воспоминания о том времени – это, пожалуй, самое дорогое, чем владела Эльза. Теперь и это хотела отнять у неё судьба.

Эльзе вдруг захотелось во всём действовать наперекор судьбе и впредь поступать исходя исключительно из собственной прихоти, больше не согласуя свои поступки с разумом. Она прекрасно понимала, как это будет непросто. Очень многие могли поставить Эльзе в вину её сухость, неотзывчивость и даже жестокость, но никто не мог упрекнуть её в глупости или невежестве.

Доводы рассудка лежали в самой основе её затворничества, а её критический ум не оставлял никаких шансов недалёким волокитам и другим искателям приключений, которые имели неосторожность рисковать собственным самолюбием ради её внимания.

Эльза верила, что её избранник родом из будущего. Этим он, пожалуй, и отличался от Руди. Мысли о Руди не желали покидать Эльзу и он незримо оставался с ней рядом. Но избранник из будущего неизменно шёл следом, и не замечать его было нельзя. С ним Эльза связывала то, что нельзя описать никакими словами, оттого любовь, поглощение, забвение были из какой-то иной системы координат, и для неё мало что означали. Любая влюблённость искривляет пространство мира, в котором приходится жить, а то, что представлялось Эльзе – сворачивало этот мир в клубок, со всеми его многочисленными абсциссами и ординатами.

Эльза чувствовала в себе эту дремлющую силу, которая притягивала её, завораживая и увлекая, но та же самая сила пугала и отталкивала, внушая ей страх и беспокойство перед неизвестным.

Природа и культура были для Эльзы не просто отвлечёнными абстракциями, она привыкла жить в состоянии, когда за любой её шаг по направлению к той или другой, первая не мстит, а вторая не осуждает. Впрочем, приемлемого компромисса всё-таки не получалось: стороны оставались непримиримы и вели друг с другом войну на уничтожение. Линия между ними не являлась той пресловутой границею добра и зла, проходящей через сердце каждого, нет, подобные категории здесь попросту оказывались неуместными, ибо на добро и зло у каждой из противоборствующих сторон были собственные виды.

Безусловно, Эльза хорошо понимала причину своего неожиданного сверхчувственного состояния – это природа сама подошла к ней так близко, что целиком завладела её сердцем. А вид оттуда, не с высоты разума, а из глубины сердца, сильно отличался от обычного вида сверху: просто на узкой полоске бетона сидел глуповатый паренёк, решивший пофлиртовать с богатой женщиной, рассчитывая за это получить щедрое вознаграждение. Если бы он ещё и умел думать, то совсем бы иначе искал для себя и любовь, и деньги.

Хотя, наверное, только такие и могут нести на себе тайные знаки чужих судеб.

Эльза, привыкшая не смотреть в глаза собеседникам, сейчас напротив, не отрывала своего взгляда от лица юноши. Она мягко опускалась по лестнице к причалу, подобно хищной кошке, готовящейся к прыжку.