– Все хорошо, милая. Ну… почти, – и в ответ на вопрос, тотчас отразившийся в ее глазах, пояснил:

– Мы с Надей  проговорили долго. Она вспоминала… брак свой, Максима и… ребенка. Расплакалась.

Рита охнула, пряча лицо на его груди. Историю Нади она знала очень хорошо.

– Бедняжка… мне безумно жаль, что все так случилось у нее.

Безумно жаль. Слова болезненно отозвались внутри, и расслабленное наслаждением тело снова напряглось, но уже не от желания – от злости, что терзала его с утра. Окажись сейчас Михайлова рядом…  Он отчетливо представил, как стиснул бы ее плечи, чтобы встряхнуть посильнее. И одновременно возненавидел себя за ставшую почти нестерпимой потребность это совершить. Сделать ей больно. Какая же дрянь!

– И мне очень жаль, Ритуль.

Эти слова и вполовину не отражали того, что он чувствовал на самом деле: смесь непроходящей горечи и злобы к той, по вине которой все это случилось. И сожаление от того, что не может поделиться всем этим с близким человеком: волновать Риту ему совершенно не хотелось.

– Пойдем ужинать, – женщина слабо улыбнулась, пытаясь его отвлечь. – Или, хочешь, принесу сюда?

Сергей мотнул головой.

– Избалуешь меня. Не надо. Давай на кухне, и убирать потом меньше придется. Я приду сейчас.

Проводил ее взглядом и, поднявшись, остановился у окна. Это казалось нелепым, но царящая внизу, на улице, темнота будто отражала его собственное состояние. Двор тонул в темноте – неяркого света фонарей было слишком мало. А его ждала прекрасная женщина, не позволяя остыть ужину, вот только от того, что тело насытилось любовью, мира в душе ничуть не стало больше.

***

Вошедшую секретаршу Дина не заметила, лишь нежный аромат, наполнивший кабинет, заставил отвлечься от экрана. Она уже второй час рассматривала фотографии на корпоративном сайте и изучала представленную на нем информацию. Хотя, что там было изучать? Возраст, должность и скупые биографические данные. 

– Дина Валерьевна, здесь цветы принесли, – Вика выглядела более чем растерянной. –  Доставили только что.

Она занесла в кабинет огромный букет, и у Дины словно дыхание перехватило от восторга. Такие цветы ей никто раньше не дарил. Никогда.

 – Записка внутри, – отчего-то шёпотом проговорила Вика и вышла, оставив женщину наедине с этой красотой.

Было страшно пошевелиться. Дина смотрела на цветы, вдыхая нежный, свежий аромат и чувствовала, как глаза наполняются слезами. Когда протянула руку, касаясь тоненьких лепестков, пальцы дрогнули. Вытащила свернутый вчетверо листок, изумляясь, как умело подобран его оттенок – почти в тон цветам.  Даритель определенно позаботился, чтобы все смотрелось идеально. Даже этот клочок бумаги.

Она долго не решалась развернуть записку, теребя ее в руках и не отрывая взгляд от цветов. Нежная красота не просто смотрелась эффектно – так поступить мог только тот, кто стремился бы ее порадовать. И одновременно рассказать о собственных чувствах. Рассказать без слов, вот этим роскошным подарком, который не мог не впечатлить любую женщину.

События прошедшего утра и неожиданная встреча снова возникли перед глазами. А ещё – далекие-далекие дни, которые, казалось, она давно похоронила в глубине души. Те дни, когда радостей и сюрпризов было много. Очень много. Забавные мелочи, крохотные подарки, записки с признаниями,  которые Дина  находила почти регулярно. Сергей умел удивить, а радости, которая наполняла всякий раз, когда он придумывал что-то подобное, не было предела. И когда у них что-то не складывалось, подарки становились ещё трогательнее, будто компенсируя повседневную небрежность и залечивая следы от обид.