- Классно, - прошептала я наконец и спешно направилась в дом.

Вот мелкая, детская пакость, но на душе сделалось так хорошо и приятно…

*****

Переступив вражеский порог, я быстро осматриваюсь. Абсолютно пустой коридор, даже небольшого шкафчика-зеркала нет, был пуст. Скинув рюкзак, я смотрю на теткины ботинки, которые она оставила у порога, и решаю не разуваться. Что я зря что ли в грязи стояла, раскладывая журналы – обутая пойду.

Пройдя по длинному коридору, я попадаю в просторную кухню-гостиную. Глеба в комнате нет, зато есть тетка. Анфиска лежит на огромном темно-синем диване и театрально стонет. Актриса, что сказать!

Кроме дивана в гостиной имеется небольшой журнальный столик и низкий, прхожий на комод, шкаф. На темно-серой стене висит телевизор, а вместо штор на окнах расположились синие жалюзи типа «день-ночь». Благодаря режиму «день» в комнату проникал свет, но его было ничтожно мало. Пустынный склеп какой-то, а не дом.

Сделав еще пару шагов вперед я обвожу взглядом кухонный гарнитур. Он, кстати, тоже был темно-синего цвета. Значит Войтов предпочитает серые и синие оттенки.

Что там эти цвета говорят о человеке, который их выбирает? Маринка увлекалась арт-терапией и все уши прожужжала мне про значение цветов, а я ее не слушала. Зря! Надо сфотать ей эту холодную цветовую гамму, пусть вышлет мне характеристику на Глеба.

Мое внимание привлекает огромный серый ковер, который был расстелен на полу рядом с диваном. Моим грязным кроссовкам он естественно придётся по вкусу, но я решаю не злить хозяина дома настолько сильно. Ковер – не пол, его легко не отмоешь.

И тут в комнату входит Глеб. В руках он держит бутылочку с водой и блистер с таблетками.

- Спасибо, Глебушка, - просвистела мученица-тётка, - видно давление поднялось – голова раскалывается.

Глебушка молча передает Анфиске таблетки с водой и поворачивает голову в мою сторону. Всего пару секунд взгляд мужчины остается не читаемым, а потом… Потом Войтов опускает взгляд на мою слишком грязную обувь и его брови резко взлетают вверх. Глаза при этом темнеют, а губы беззвучно двигаются. Могу поспорить, он матерится.

Пытаясь сдержать рвущейся наружу смех, я невинно уточняю.

- А обувь нужно было снимать?

Тётка давится таблеткой и обстреливает мои кроссовки гневливым взглядом.

- Ты что делаешь, поганая девчонка?

Я вижу как губы Войтова сжимаются, а по щекам начинают ходить желваки.

- Ой, соррррри. Я сейчас разуюсь и вымою пол. Дядя Глеб, где у вас ведро и тряпка?

Войтов ещё сильнее хмурится, а я петь готова от наслаждения. То ли ещё будет!

- Сейчас принесу, - скрипнув зубами, говорит мужчина и снова выходит из комнаты.

Тем временем тетка резко выздоравливает. Анфиска очень резво поднимается с дивана и на всех скоростях движется в мою сторону.

- Сучка! Специально гадишь, чтобы он тебя выгнал.

Я отрицательно мотаю головой и мысленно готовлюсь к скандалу, но тетушка пробегает мимо меня.

- Надо быстрее убраться, а то Глеб пожалеет о своем решении, - бурчит она себе под нос, когда скрывается в прихожей.

Я иду следом за ней, но все равно не успеваю. Входная дверь с грохотом бьётся об косяк, когда Анфиска выбегает на улицу. Вот точно излечилась!

Скинув у порога обувь, я с улыбкой осматриваю свои грязные следы и поражаюсь как обычные кроссовки могли вместить в себя столько слякоти. Грязь всегда была на моей стороне.

Так я и стою с улыбкой на губах, пока не слышу приближающиеся тихие шаги.

- Мой, - сипло бросает Глеб и ставит на пол ведро и швабру.

Он сразу же уходит, а я снова еле сдерживаю смех. Тряпка, швабра и ведро были темно-серого цвета.