Привезти из прошлого что-то стоящее, – пистолет или золотое колечко, – невозможно. Вдруг отсутствие именно этого кольца в ювелирной лавке не позволит стеснительному молодому человеку сделать предложение любимой девушке, и не родится Важная Историческая Личность. Или без оружия погибнет другой Ключевой Персонаж. Любой предмет вплетен в ткань пространства-времени и способен повлиять на ход истории. Кроме мусора. Поэтому привозили путешественники сломанные безделушки, скоропортящуюся еду или оборванные уличные афиши.

– Кто это? – спросил Киф.

– Клеопатра, – старик уже замкнулся в своем внутреннем бункере, потому и цедил слова в час по чайной ложке.

Но если запастись терпением, то за несколько дней можно набрать целый стакан. Хан рассказал о царице Египта – который и до войны-то считался древним. Молодая, красивая и очень порочная: выбирала себе любовника на одну ночь, но чтобы после не хвастался в тавернах и не докучал алчными просьбами, травила их особым ядом. Выпил чашу – и в постельку, а на рассвете умрешь во сне, с улыбкой…

Вот оно, решение! Киф понял – это то, что нужно. Только так можно избежать последующих душевных мук и терзаний. Этой чертовой зависимости от прыжков в лучшие времена… Корпорация заманивает их миражами, подсаживает как на наркотик. Все ради того, чтобы вернувшись, шахтеры с удвоенной силой вгрызались в пласты породы, наполняя закрома. А он разорвет этот круг. Чем возвращаться в постылую реальность, лучше умереть в прошлом, испытав прежде неземное блаженство. Здесь ведь ничто не держит, какой смысл цепляться за серый мир?!

Киф влюбился. Не в вульгарную брюнетку с афиши. Не в королеву древних песков, которую его скудное воображение не могло даже представить. Влюбился в мечту. Поэтому и не вздрогнул, когда услышал сколько еще придется откалывать эребус ради столь далекого путешествия.

– Три тысячи долбанных дней в шахте обменять… На одну ночь, – удивился бригадир, окончив расчеты. – Ты в своем уме? Почти десять лет жизни…

– Разве тут жизнь? Настоящая жизнь начнется с Клеопатрой, – парировал Киф.

И добавил мысленно: «С нею же и закончится».

Мечта быстро переросла в навязчивую идею. Такое рано или поздно происходило со всеми в Куполе. Подобная идея еще наполняет радостным предвкушением, но от нее всего один шаг до болезненной мании. Этого Киф тоже навидался у Стены. Шахтер из второго отряда, – кажется, Джек, – горбатится, чтобы раз в год улетать на один вечер в Лондон 1888 года, а там, представьте себе, режет горло первой встречной проститутке. Они ведь с точки зрения истории такой же мусор, как и сломанные игрушки или обрывки афиш – режь, сколько хочешь, на будущем это никак не отразится… Дальше Потрошитель (так его прозвали лондонские газетчики) сидит в пабе, попивая темное пиво, пока не выдернут обратно в будущее. Таким образом завалил уже пятерых шлюх. В промежутках между путешествиями этот одержимый рассказывает в подробностях, как смердят викторианские трущобы, и хуже всего несет от гулящей Энни и других продажных девок – поскольку те льют на себя дешевые духи, которые должны бы маскировать неприятные запахи, но на деле наоборот, только подчеркивает тошнотворную мерзость… Вбил себе в башку, что должен очистить Лондон от грязных лахудр. Настоящий маньяк, кто бы спорил.

– Слушай, Джек, а правду говорят, что ты пробовал задержаться в прошлом? – спросил однажды Киф, когда они поднимались в батискафе.

– Да, – ответил тот.

– Получилось?

– Нет.

Каков, а? О своей маниакальной страсти готов часами трепаться, наловчился крики и хрип жертв изображать, вполне натурально. А по делу слова не вытянешь. Но Киф сумел собрать правду по обрывкам фраз и полунамекам.