– Отец, все чисто? – раздался шепот сверху.

Широкоплечий брюнет – волосы у него в мать, не то что блеклая шевелюра профессора, – повис на руках, держась за край, а потом мягко спрыгнул вниз. Чуть слышно свистнул. Сверху спустили объемистый сверток на двух нано-бечевках – хоть они и тонюсенькие, но способны растягиваться на любую длину, оставаясь невероятно прочными. Как только баул сполз на землю, Гайд сел на него верхом и снова свистнул. Теперь по тем же самым веревкам полезли наверх Тюп и Чак, оседлали забор, подтянули девушку. Спустили ее в надежные руки возлюбленного – хотя они и не давали повода, но профессор подозревал, что сын без ума от этой вертихвостки. Тоже, нашел красавицу! Волосы на висках выбриты, а на самой макушке – собраны в пучок. Глаза мелкие, колючие, цвета заплесневелой соломы. Грудь под серым комбинехоном даже не угадывается. Син напоминала костлявого мальчишку, а уж характер… За что такую любить?! Арк вспомнил свою жену, умершую вскоре после войны от лучевой болезни, и губы затряслись так сильно, что даже последнюю затяжку не сделать. Затоптал окурок и тихо сказал:

– А теперь бегом в хранилище. Пока там, – он кивнул на забор, – не спохватились!

К эребусу ученых допускали в любое время дня и ночи. Лишних вопросов не задавали. Устанавливали личность и открывали засовы. Один за другим. На этот раз удалось пройти лишь три кордона, а на четвертом их остановили.

– Что в мешке?

В голосе караульного нет намека на любопытство или подозрительность. Дежурный вопрос. Обязан проверить, вот и проверяет.

– Оборудование, – ответил профессор, стараясь не выдать волнения.