– Все как-нибудь само образуется. По крайней мере, я на это надеюсь.

– А что конкретно не так? – он что-то переключил на панели.

Я задумалась, рассказывать ли Авдееву, что происходит у меня в семье, или же опустить все это и сменить тему?

– У меня не особо хорошие отношения с родителями, – начала я, сжимая ладони в замок. – Мне вообще иногда кажется, что они меня не любят.

– Почему?

– Потому что я никогда этого не чувствовала. Они относятся ко мне с каким-то холодом, будто я им вообще неродная. Михаилу я действительно никто, но мама… Она меня разочаровала окончательно. С ее стороны вообще нет каких-то там проявлений любви. Она меня буквально на дух не переносит, – я замолчала, сгоняя с глаз капельки слез, решая промолчать про ссору из-за свитера.

Денис было потянулся ко мне, но остановился.

– Ко мне мать тоже относилась холодно, а потом и вовсе бросила меня отцу, – неожиданно проговорил мужчина. – Так что я примерно понимаю, что ты чувствуешь.

Я горько улыбнулась.

– Выходит, мы в чем-то даже похожи, – проговорила.

– Да, – задумчиво ответил Авдеев. – А еще я ненавижу брокколи, надеюсь, ты тоже.

Не удержавшись, я тихо засмеялась и обернулась к нему, замечая, как в полутьме блестят его глаза.

Неожиданно он протянул руку и коснулся моей щеки, едва ощутимо поглаживая кончиками пальцев.

– Никогда не плачь. Никто не достоин твоих слез, – хрипло проговорил мужчина, а потом его лицо стало медленно приближаться к моему, и я замерла, забывая, что вообще надо бы продолжать дышать.

Я понимала, что сейчас произойдет кое-что, что, возможно, могло бы мне понравиться, да и почему-то захотелось почувствовать вкус губ этого человека, окунуться с головой в этот омут, узнать, каково это.

Но всему этому не суждено было случиться, потому что у меня зазвонил телефон, из динамика которого полилась песня зарубежной рок-группы.

Мы мгновенно выпрямились, будто сейчас вообще ничего не произошло, и я потянулась в карман за мобильником.

Увидев на дисплее имя брата, я нахмурилась, но сразу же, не раздумывая, ответила ему.

– Кирилл? Что такое?

На том конце провода послышались детские стоны, и я почувствовала, как в душу забирается страх.

– Катя, у меня живот болит, – едва не плача, проговорил брат. – Не могу дозвониться родителям. Кать, мне плохо, приезжай домой.

Рука, которой я держала телефон, задрожала, и голос мой тоже.

– Я скоро буду, потерпи. – И сбросила вызов, разворачиваясь к Авдееву.

– Что такое? – напряженно спросил он.

– Мой брат… Он говорит, что ему плохо, живот болит, – нервно сказала я. – Мне нужно идти.

– Я отвезу, – перебил мужчина, и мы тут же поехали ко мне домой, обгоняя других автомобилистов.

Мне казалось, что время тянулось с мучительной скоростью, отчего я стала нервничать еще сильнее и почти до крови кусать губы.

Как только мы приехали, я сразу же бросилась в дом, забыв ко всем чертям сумку, и сказать что-либо Денису, но, как я чуть позже заметила, он побежал следом за мной.

Ворвавшись в дом, я завертела головой и обнаружила Кирилла, сидящего в гостиной на полу у стены: он был бледным, прерывисто дышал и держался за живот.

Я упала рядом с ним на колени и заглянула в белое как мел лицо.

– Отойди, – осторожно отпихнул меня Денис и сел рядом с парнишкой, нажимая пальцами на его живот, отчего мой брат вскрикнул. – В больницу, и поживее, – тут же сказал он. – Давай плед, нет времени на переодевание!

Я схватила с дивана темное покрывало и протянула мужчине, который тут же укрыл им мальчика и ловко поднял на руки, унося прочь из дома.