Изумрудные радужки прячутся под опустившимися веками, пока я пытаюсь набрать побольше воздуха. Не получается. Кислород отправлен его словами, а в животе крутит разыгравшийся ураган.

— Ты становилась такой ласковой, — рот Олега дергается в вымученной улыбке, а моя голова идет кругом. — Послушной, игривой. Проводила со мной гору времени, игнорировала всех. Смотрела глазами влюбленной кошки. А через некоторое время, просто находила кого-то интереснее, богаче, красивее, сильнее.

— Я думала, мы это уже обсуждали, — лепечу, прижав к груди несчастную флешку.

— Всегда появлялся кто-то еще. Кто-то лучше, чем я, Лен. Более подходящий моей принцессе, за кем предстояло снова гнаться. Нет, это не плохо. Мне нравится моя жизнь и все, чего я в ней достиг благодаря тебе. Но теперь, Лен, когда ты говоришь, что любишь меня таким, какой я есть, я блядь, жду, когда на горизонте снова появится кто-то третий.

— Это паранойя.

— Да, Лен, — согласно кивает и впивается затуманенным изумрудным взглядом. — Ужасно осознавать, но мне спокойнее, когда ты зависишь от меня, когда у тебя проблемы, с которыми я могу помочь. Но когда у тебя все хорошо, я, сука, банально боюсь. Не могу расслабиться ни на секунду. Вижу эти ебучие знаки в твоих разговорах с друзьям, в том, как ты говоришь с Левой, Воробьевым. С кем угодно. И я не могу их игнорировать. А ты ни грамма не помогаешь. Не даешь времени, не позволяешь привыкнуть к мысли, что ты рядом. Едва высунула нос из депрессии — рванула в мир.

— Я шла на компромиссы, — упрямо стискиваю кулаки и не согласно трясу головой. — Удаленка, например.

— Так и я шел, — хмыкает и нервно чешет подбородок, царапая короткую щетину. — Я очень старался, Лен. Настолько, что проебал момент, когда начал слетать с катушек. И стоило мне сорваться — ты схватила чемодан и укатила в закат. Видимо, такой я снова тебя не устраиваю. Хорошо, принцесса. Твои новые требования — абсолютное, безграничное доверие тебе?

8. Глава 8. Олег

Сжимается и пятится. Полы укороченного бежевого плаща и край белого платья приподнимается от порывов ветра. Оголяют изящные коленки, скользят по утонченным изгибам. Пара шагов и раскосые лисьи глаза упираются взглядом под ноги. Лена закусывает идеальную губу и мнет в руках ключи, пытаясь подобрать слова.

Видеть ее уязвленной горько. Ебанный маразм. Я хочу, чтобы она всегда улыбалась.

Но только рядом со мной.

Поднимаюсь с места. Нарочито неторопливо. Растягиваю каждое движение. Убеждаю себя, что наслаждаюсь ситуацией.

А сам… Будто даю шанс ей скрыться.

Только вот милая головка с золотистыми локонами слишком занята.

Дергается она только тогда, когда преодолев небольшое расстояние, я заключаю ее в кольцо рук.

В груди довольно урчит. Свежий цветочный аромат забивает ноздри, дразнит рецепторы. Сжимаю чертовку сильнее. До отчаянного визга внутри, что бьется в заполненные легкие и отлетает, как от натянутого батута.

Лишь бы не раздавить.

Она — дорогой хрусталь. Старинный, в единственном экземпляре. Над таким только стоять с пипипдарстром и осторожно смахивать пыль, заходясь в экстазе от мысли, что все это богатство принадлежит тебе.

Пробегаюсь по выступающим на шее позвонкам. Кончиками пальцев ощущаю волнительные мурашки, от которых остатки разума стремительно улетают вниз.

Рядом с ней невозможно думать.

Тонкие пальчики скользят по моей груди, вызывая гору гребанных электрических ударов. Стоял бы кардиостимулятор — мне крышка.

Лена упирается в пресс. Пытается выбраться.

Дурочка. Так и не поняла, что от меня не убежать.