Бесконечные придирки. Но слышу их только я. Когда-нибудь я стану доведенной до совершенства бабочкой, которую он из меня вылепит, а потом наколет на булавку и поставит под стекло. За маской «настоящего мужчины» прячется абьюзер.

Отец этого не видел. Отказывался слышать правдивые жалобы, считал, что я пытаюсь оболгать жениха. Верил, понимал и поддерживал меня только Миша, папа в жесткой манере пресекал любое мое недовольство будущим мужем.

— Девушка должна быть при муже, — повторял он. — Свобода плохо влияет на женский разум, развращает не только ум, но и тело. Игорь не даст тебе ошибиться, с ним ты будешь счастлива, — когда папа начинал эти разговоры, я сразу вспоминала маму. Она ведь не просто так все бросила и ушла от отца? Они редко ругались, но мамины глаза все больше тускнели, а однажды она уехала в салон и не вернулась. Сначала я считала ее предательницей. Обижалась, клялась, что никогда не прощу, но с годами стала понимать. Невозможно всю жизнь прожить под чужим давлением и не сломаться.

— Если бы у него не было столько денег, ты бы не считал его достойным кандидатом, — выпалила я в пылу нашей последней с отцом ссоры.

— Юна! Ты становишься слишком строптивой, поэтому и нужно скорее выдать тебя замуж, — разозлился он и запустил в меня папкой с документами. Не попал, но было очень неприятно, что он опустился до физической расправы. Любое мое желание поговорить с отцом он выворачивал в пользу скорой свадьбы. Ее не избежать, и я почти смирилась. Почти… Маленький островок надежды все еще теплился где-то в душе...

А теперь мой мир окончательно рухнул. Единственный дорогой мне человек убит. Возле меня совсем чужой, незнакомый мужчина, его вроде Стас зовут, но я не уверена. Он грубо разговаривает со мной, но меня не задевает. Думает, задел? Этот гребаный мир давно против меня.

— Там Миша, — смотрю в эти прозрачные бирюзовые глаза и очень стараюсь держать себя в руках, хотя внутри всю трясет. Молю взглядом, чтобы помог. Помог Мише.

Стас меня пугает, но я отчего-то ему доверяю. Возможно, я себя обманываю, и мне уже все равно, что со мной будет дальше. Я еще там, на террасе, поняла, что от этого человека стоит держаться подальше, а сейчас, как глупая овца, иду на заклание со своим возможным палачом.

— Ему я не могу помочь, но тебя вытащу живой, если будешь слушаться, — голос уверенный, сильный, властный, от его тембра кровь в жилах леденеет, но все равно где-то на периферии еще работающего сознания есть уверенность, что он меня не убьет.

— Хорошо.

Я согласилась. Зачем?

Когда он заговорил о том, что не спасает «телок» за просто так, я дар речи потеряла. Грубиян! Хам! Он так общался, будто я сама ему навязалась! Но все равно решила предложить деньги, их все любят. Думала, и этот обрадуется.

— Неинтересно. Отсосешь мне?

Он это мне?!

Он просто омерзителен! Да как он посмел мне такое предложить? У меня горело лицо, внутренние органы распирало от злости, я готова была лопнуть от возмущения, которому не было предела, а он вел себя, будто ничего не произошло. Отдавал команды, которые я по инерции выполняла: ложись, спрячься за мной, ползи. Не задумываясь, потому что в голове все время звучала эта вульгарщина. Вокруг меня опять стрельба, смерть, крики, стоны, а я думаю о том, что этот хам мне предложил!

Мерзость!

Вопреки всем доводам разума, мое подвергнувшееся сильному стрессу сознание рисует картинки, как это могло бы произойти. Не верится, что я допускаю такие мысли! Он красив, безумно красив… и порочен, а я на это не ведусь.