Вопрос справедливости никого не волнует и давно. Настолько давно, что большинство женщин смирились со своей участью и наслаждаются несвободой. Печально, но факт. Удачное замужество становится не только идеей фикс, а главной целью в жизни. От уготовленного судьбой или властями мужа, действительно зависит будущее каждой девочки...

— Соколовская, на выход! – громогласный голос прозвучал из-за закрытой двери.

Я вздрогнула, ожидая самого страшного. Что могут придумать в заведении, встречающем новых воспитанниц ледяным душем через простыню, заставляющем есть скромную еду на коленях и ходить нагишом перед мужчинами?

— Готова? – голос с хрипотцой, как оказалось, принадлежал женщине.

Маленькой и круглой. Уверена, убери она суровое выражение с лица и улыбнись, её внешность оказалась бы приятной. Вторая женщина, не являющаяся чьей-то женой и работающая за пределами школы для девочек на моём пути. Получается, всё же пол не приговор. И помимо монастыря могут быть и другие варианты жизни без мужа.

— Д-да, - слегка запнулась больше от удивления, нежели от страха.

— Тогда за мной, - женщина протянула мне плащ.

Ура! Как бы я не уговаривала себя быть сильной, нагота обезоруживает. Сразу теряется сила воли, мысли начинают путаться, голова отказывается работать. Накинув на себя чёрный, видавший виды плащ, я сразу почувствовала себя увереннее. Чего не скажешь о моих товарках.

Все остальные девушки выходили из своих камер без какой-либо одежды, их конвоировали мужчины. Причём весьма жёстко. Фразы «Пошла! Быстрее! Глаза в пол» сопровождались звуками ударов.

Бить женщин нельзя. Мы – вымирающий вид, находящийся под особой охраной государства. Жена – это награда или приз. Мужчины заботятся о нас, помогают победить врождённые пороки и инстинкты... Всё, чему учили нас в школе, здесь кажется насмешкой.

— Стой здесь. Прижмись к стене, а то ещё попадёшь под горячую руку, - тётка остановила меня у крайней двери – дальше только столовая и выход.

Она забрала ещё одну девушку. Нас будет двое и это очень радует. Так же, как и её совет прижаться к стене, дабы не получить случайно удар, предназначенный для другой. Значит, Соколовский не стал приписывать мне серьёзные нарушения. Нужно будет поблагодарить его за это, хоть мне и не хочется. В любом случае, я и ещё одна девушка явно находимся в привилегированном положении.

***

Как же сильно я ошибалась...

17. Глава 16

Соколовский действительно сдал меня на перевоспитание ради обучения. Готовить еду, прибирать дом, чистить старинные зеркала, правильно вести себя в приличном обществе. По-сути, курсы молодой жены из Платинового списка. Меня такому не учили в школе, готовя к замужеству с простым работягой. Я не виновата в том, что не умею, но...

Перевоспитание должно быть комплексным. Таковы правила. Зачем просто учить месить тесто, если можно бить указкой по рукам, а потом заставлять держать руки во льду пока кровь не остановится. Какой смысл готовить суп-пюре стоя на ногах, если можно стоять на рассыпанном по полу горохе? С коленями у них вообще какая-то идея фикс – мы даже мыться могли только на коленях, превозмогая боль.

Но это всё мелочи. Гораздо хуже то, что за любую ошибку нас ждала расплата. Пережарила стейк? Иди в сауну. Переварила пасту? Ледяной душ с простынёй. Выбрала неправильную вилку во время трапезы? Эту же вилку воткнут в твоё тело много раз. Они не торопились с обучением, а я очень старалась не ошибаться, чтобы как можно быстрее выбраться отсюда. Спала всего четыре часа в сутки, штудируя выданные мне книги от корки до корки. Три наказания я уже знаю – узнавать четвёртое и последующие не было никакого желания...