— Н-нет, — потряс башкой пацан.

— Тебя как зовут? — спросил его Самарский.

— Д-Дима, — ответил пацан и тут же поправился: — Дмитрий.

— Ну, бывай, Дмитрий, — махнул ему Макс.

Руслан вышел за ним не обернувшись…

Почему же он всё ещё был здесь?

Потому что Арбатов платил, охранное агентство зарабатывало бабки и очки, а Руслан… был там, где хотел быть — рядом с Алькой.

«Бомжи спят с бомжихами…» — стояли в ушах слова друга, который умел был убедительным.

Да, Руслан Дымов не Ален Делон и не миллиардер, но…

Чёрные f7-f5 — шагнул он по потолку, почти не думая.

Чёрт! Гамбит Яниша. Применяют, когда стремятся уйти от трудностей классических вариантов испанской партии за счёт немедленного обострения игры.

Он сполз вниз по кушетке, вытянув ноги и, послав подальше шахматы, снова принялся ковыряться в своих чувствах — пытаясь и их тоже разложить по полкам. Всего по двум.

Свои чувства Дымов разделил на те, с которыми мог справиться и те, с которыми не мог.

Он мог справиться с похотью. Похоть — дело привычное. Он знал немало способов снять напряжение.

Как бы ни проступали под тканью Алькины дерзкие соски, как бы навязчиво не манил тёмный лобок, как бы привлекательно не выглядели её приоткрытые губы и как бы тесно ни становилось в его штанах от её потемневшего взгляда — с этим Руслан мог справиться. Он сгорал от страсти к этой девчонке и с удовольствием оказался бы нагишом за дверями её спальни, но этому он не позволит случиться (по крайней мере, пока он на посту).

Куда хуже было с другим. С тем, что Алька ему по-настоящему нравилась.

Умная, ироничная, независимая.

Он был влюблён.

Настолько, что Руслана гнуло в бараний рог, ломало, вязало в узлы от этого чувства.

Такое было с ним впервые. С этим он не знал, что делать.

Как держать невозмутимый фасад, за которым скрывал свои чувства, когда чёртова девчонка всеми силами пыталась пробить его защиту.

Как оставаться тупым безучастным охранником, когда она нарочно его изводит, практикуясь в своих женских чарах, которые только-только начала осознавать?

Такие вопросы стояли на повестке дня.

И снова его мысли потекли за дверь спальни…

Она так чу̀дно пахнет, и у неё такая улыбка, что в груди становилось тепло, а в животе щекотно, словно там хороводят грёбаные феи.

Дебил! Оборвал себя Руслан. Ты сходишь с ума!

И дёрнулся, когда ему в затылок что-то упёрлось…

Твою мать! Он увернулся и подскочил на ноги почти мгновенно.

— Пах! — сказала Алька и дунула на палец, словно сдувая струйку дыма. — Вольно, солдат! Ну ты и телохранитель! Я легко могла прострелить тебе башку.

— Твою мать, — повторил он, едва ворочая языком в резко пересохшем рту. — Ты голая.

Голая, голая, голая… Глаза скользили по яблочкам девичьей груди, нежному пушку на коже предплечий, плоскому животу, выбритому начисто лобку. Всё, ему конец… выбритый лобок.

— А ты наблюдательный, — усмехнулась Алька и потянулась ленивой кошкой.

Давно Руслан не стоял истуканом перед обнажённой женщиной. Да никогда не стоял.

В мозгу сиреной выло: «Опасность! SOS!» В груди бухало молотом по наковальне. Коварный дьявол на левом плече хрипло шептал в ухо: «Тащи её в койку, чувак! Хватай и тащи!»

— Какого чёрта, Альбина? — мрачно и невозмутимо спросил Дымов.

— Я думала ты сообразительнее, — разочарованно хмыкнула она. — Повеселимся, солдат?

Он упёрся взглядом в её грудь, в восхитительно аккуратные розовые соски. В паху мучительно заныло. Всё, мне крышка…они такие… выпуклые? Упругие? Твёрдые?

«Никто не узнает, чувак! Вы одни, отцу с мачехой похуй, у них свои проблемы,