Хотелось закрыть глаза и заснуть. Досмотреть тот сон про восемнадцать сантиметров. Не помню, о чём он, но, кажется, мне понравился. Проснуться в месте, которое я знаю. Человеком, которого помню. Проснуться самой собой.

Но доктор ждала ответа.

— Хорошо. Наверное, — я пожала плечами. — Я попала в аварию? — слепила я в общую картину обрывки сна, что видела перед тем, как пришла в себя.

— Рада, что вы помните, — улыбнулась доктор.

«Рано радуетесь, ни черта я не помню», — даже с каким-то злорадством подумала я: не знаю почему, но эта красивая доктор мне не нравилась. Было в ней что-то высокомерное, что ли, мне даже показалось, ревнивое. Но посмотрела я на неё с надеждой:

— А кто я?

13. 13

Улыбка на лице доктора поблёкла.

— Ясно, — кивнула она и уселась на край моей кровати. — Вы Альбина Викторовна Арбатова, вам двадцать восемь лет судя по данным паспорта, водительских прав и документов на машину. Вы в больнице. Три дня назад вы не справились с управлением, и ваша машина врезались в грузовик.

Она сделала паузу, видимо, давая мне время осознать услышанное и внимательно наблюдая за моей реакцией.

Реакции не было.

Словно она говорила не обо мне, а о каком-то незнакомом человеке.

Мне даже хотелось сказать: «Жаль. Надеюсь, она не сильно пострадала, эта Альбина Викторовна Арбатова, двадцати восьми лет, и её машина подлежит восстановлению?»

Из-за открытых санитаркой жалюзи в палату ворвался солнечный свет, из приоткрытого окна — свежий воздух, уличный гомон, звук громыхающего по рельсам трамвая, запах дождя.

Выглянули верхушки покрытых нарядной листвой деревьев.

Осень? Я прислушалась к своим ощущениям. Что я чувствую при слове «осень»?

Хрен знает. Школа. Учёба. Первое сентября. Брр… кожа покрылась мурашками. Я потёрла предплечья: школу я точно не люблю, не знаю почему, а вот учиться мне, кажется, нравится.

Доктор кивнула в ответ на мою затянувшуюся немоту и продолжила:

— Серьёзных повреждений вы не получили, ушиб грудины и ключицы, сильно ударились головой. В целом ваше состояние можно назвать удовлетворительным…

— Если бы не одно «но», — подсказала я, с трудом понимая, как в принципе нахожу слова — в голове зияла просто-таки стерильная чистота. — Я ничего не помню.

— Вы провели без сознания три дня. Это слишком много для сочетанной черепно-мозговой травмы с незначительным очагом ушиба, — нахмурилась она. — Мы понаблюдаем за вами ещё несколько дней, чтобы сказать точнее, с чем имеем дело. Надеюсь, это временная обратимая амнезия. Иногда такое бывает.

— Временная? И сколько времени это займёт? — уточнила я.

— Трудно сказать. Иногда память возвращается сразу. Иногда требуется… немного больше времени, — запнулась она.

Но я уже представила, как идут дни, недели, годы. Как старится на руках кожа, седеют волосы, обвисает грудь, а я всё также не узнаю себя в зеркале и начинаю каждый день, как этот — с нуля, с вопросов: «Кто я? Где я? И какого хрена?»

— Иногда память восстанавливается в полном объёме разом, — жизнерадостным голосом продолжила врач. — Иногда постепенно, скачками, отдельными событиями.

— Отдельными событиями? — переспросила я.

— Надеюсь, это не ваш случай, — поспешно добавила она. — Ну а пока обедайте, отдыхайте… — преувеличенно радостно потёрла руки. — Елизавета Пална, принесите, пожалуйста, Альбине обед.

— Светлана Игоревна, — подала я голос, когда санитарка ушла, а доктор встала с кровати. — Вы сказали, я была без сознания три дня? А меня кто-нибудь искал?

Доктор как-то странно замялась. Словно и врать не хотела, и расстраивать меня не имела права.