- Киса-а-а... Ты... Ты что творишь? Тебя меня совсем не жалко? Я же сейчас прямо в штаны спущу, - простонал сзади мужчина и, как и несколько минут назад, навалился сверху, впечатывая собой в стену.

Зарылся лицом между шеей и плечом. Левой рукой принялся на ощупь изучать узор на кружеве платья на этот раз в районе груди, а другой, разместив поперёк талии, подтянул на себя, из-за чего их тела, словно детали конструктора, идеально совпали. Теперь его стояк упирался ей не в поясницу, а аккурат в попу. И, как уже, наверное, можно было догадаться, Машины надежды на возвращение здравого смысла с треском провалились. Возбуждение внизу живота жарко запульсировало, дыхание перехватило, а трусики, те самые - кружевные и почти прозрачные, промокли. Температура воздуха, казалось, подскочила до каких-то нереальных значений и во рту пересохло, будто она не с любовью всей своей жизни в прелюдию играла, а только что пробежала марафон. Хотя, судя по явным признакам, например, тому же стояку, что-то типа марафона ей сегодня Богдан обещал обеспечить. Только похоже, что такими темпами они не то что до финиша не доберутся, а даже до старта не дотянут.

- Нет, кошечка моя, ты лучше, чем кайф. Ты - экстаз во плоти.

Девушка задохнулась, когда его рука с талии плавно переместилась ниже и широкая ладонь накрыла проомежность, не оставляя ни единого свободного миллиметра. Платье на бёдрах задралось, облегчая ему задачу. Пальцы то проникали внутрь, потирая чувствительные местечки и дразня, то кружили по половым губкам, то просто поглаживали всё разом. Мужские губы ласково прихватили мочку уха, а другая рука принялась с ещё большим энтузиазмом исследовать грудь, усиливая удовольствие. Хотя, наверное, это слово не совсем точно описывало то, что она сейчас чувствовала. Баженова, может, была бы и рада выражать свои эмоции и желания также смело и открыто, как это делал он, но словарный запас в данную минуту ограничивался лишь не очень информативными междометиями, которые то и дело вырывались из груди.

- М-м-м... - постанывала в такт его движениям. - А-а-ах... - выдыхала, выгибаясь сильнее.

- Тебе нравится, Мусь? Тебе хорошо?

Ей было непривычно, ошеломляюще и фантастически восхитительно. И Машино тело об этом не то, что говорило, а кричало во всеуслышание. Сердце билось как сумасшедшее, готовое разорваться от радости. Голова кружилась. По венам то и дело пробегали разряды тока. То, что творилось между ног, и вовсе не хотелось комментировать, так как влажные звуки были отчётливо слышны им обоим. Но Богдан ждал ответа. Ждал с нетерпением и она не смогла промолчать, вслух признавая то, что ещё даже мысленно не успела осознать.

- Да, - голос звучал необычно хрипло. - Да, мне... Мне нравится, Богдан, - и прежде, чем успела передумать, честно выпалила откровенное: - Твои пальцы во мне мне очень нравятся. И ты... Ты тоже нравишься.

8. 8. Маша

Зорин на мгновение замер, видимо переваривая услышанное, а потом одним движением развернул её к себе лицом. Опалил диким взглядом и вдруг подхватил под попку, поднимая и вынуждая обхватить ногами его торс. Теперь стояк упирался прямо туда, где ещё секунду назад была его ладонь. И этот факт волновал девушку до дрожи во всём теле. Волновал и видимо напрочь блокировал прежнюю стеснительность, потому что вместо того, чтобы быть послушной девочкой и лишний раз даже не дышать, Маша поёрзала, потираясь грудью о его грудь и вульвой о вздыбившуюся ширинку. Мужская хватка на ягодицах стала крепче и в пору было бы забеспокоиться о синяках в форме его пальцев на мягком месте, но, учитывая количество засосов на шее, ключице и спине, переживать об этом уже было поздно. Похоже к утру она будет вся в них. К утру она, наконец, узнает что такое секс на практике и в двадцать три года перестанет быть девственницей.