– Сами видите – отрубились граждане, – вежливо сообщила я. – Приплохело, чего-то не того, видать, употребили. Хорошо бы им врача организовать, я вам как специалист советую. Неровен час помрут – отвечать кто будет?

Вестимо – Пушкин. Я-то здесь при чем?

– Послушайте… Погодите, но вы же сами врач!

Вот я и полечила.

– Э, нет, увольте, – сдержанно отказалась я. – Я на работе врач, а здесь я арестованная.

Тот автоматически поправил:

– Вы не арестованы – вы задержаны с целью выяснения.

А что это меняет?

– Ну так выясняйте!

– Извините, не моя епархия. Придется подождать.

Каков прогресс, надо же, слова какие знаем, а то я на «блинах», прошу простить, спеклась… Нажмем еще:

– Как долго?

– До утра.

– Тогда свободен. – (Кру-угом! ша-агом арш!.. А если поднажать?) – И вот еще, э-э… – я изобразила пальчиками нечто вызывающе-кабацкое: – Здесь типа приберите!

Самой себе противно.

То есть я уже не просто поднажала, а грубо пережала, но мент и это съел. Растерялся – накладочка случилась, подобного развития сюжета явно никто не ожидал. Всё-таки недаром сценарий мне привиделся, теперь того гляди и режиссеру придется проявиться. Ну что ж – тем лучше, тем будет веселее; сочтемся славою!

(Наивная! И даже так: наи-и-ивная!..)

Так или иначе, организмов из камеры убрали, и больше до утра меня не беспокоили. А поутру на мне без лишних слов защелкнули наручники (надо полагать, honoris causa – в ознаменование заслуг), отконвоировали на второй этаж, провели в мрачный тупичок за железной дверью, поместили в каком-то кабинетике – и еще на несколько часов оставили одну, прицепив наручниками к стояку центрального отопления. Ну вот, а я-то сокрушалась, что правоохренительные органы для меня браслеток пожалели.