– Я, конечно, могу поехать к подруге… правда, у нее муж и трое детей. Вряд ли они будут рады видеть меня в таком состоянии в половине четвертого утра.

– Ты напрашиваешься ко мне в гости?

Стыдливо морщу нос, уловив веселье в его голосе, и расслабленно опускаю напряженные плечи:

– Ты сам сказал, что отвечаешь за меня сегодня. Держи слово, иначе я поставлю на тебе клеймо балабола до конца жизни.

– И ты не боишься?

– Кого? Тебя?! – громко смеюсь я. – Ты так пьян, что свалишься от одного щелбана.

– Значит, это и был твой план? Напоить меня, чтобы безопасно отжать половину кровати?

– Да!

– Расчетливо, – кивает он и тарабанит пальцами по экрану.

– Неужели до сегодняшнего вечера ты считал себя самым умным?

Марк убирает телефон в карман и поднимает руку, показывая отметку выше своей головы.

– Александр Пушной. – Он опускает ладонь чуть ниже. – Я… а потом уже все остальные.

– Ты себе льстишь.

– А ты чокнутая.

– Теперь ты льстишь мне.

Марк качает головой и прикрывает ладонью рот, широко зевая. Повторяю его жест. Кто бы знал, как сильно я хочу спать, но мне придется бодриться до последнего.

Через пару минут на обочине дороги останавливается машина с оранжевой шашкой, и Марк нетвердой походкой шагает к задней двери. Открывает ее и смазанно взмахивает рукой в приглашающем жесте. Да он в хлам, еле держится. Вот это я молодец! Подхожу ближе и забираюсь внутрь, сразу продвигаясь в глубь автомобильного салона. Марк садится рядом и закрывает дверь, приветствуя водителя. Машина снова выезжает на дорогу и быстро набирает скорость, а Рождественский отворачивается к боковому окну.

– У меня такое чувство, что ты чем-то расстроен, – тихо произношу я, коснувшись плечом его руки. – Так сильно не хочешь, чтобы я ехала к тебе?

– Я жалею о второй бутылке виски.

– Тебе плохо?

– Нет, плохо будет завтра.

– Вот и подумаешь об этом завтра.

Марк поворачивает голову, его губы на уровне моих глаз, и мне приходится приподнять подбородок, чтобы установить контакт.

– Я не признаю секс по пьяни, – тяжело вздыхает он, рассматривая мое лицо.

Упираюсь виском в его плечо и сдавленно хихикаю. Бедный мальчик расстроился, что сегодня ему ничего не обломится? Неужели Дарина вчера его не удовлетворила? Какая жалость. Так и хочется схватить его за щеку, немного потрепать, а потом предложить конфетку.

– Смешно тебе? – недовольно бурчит он.

– Очень! – Я снова смотрю ему в глаза, широко улыбаясь. – Мы можем попробовать, если хочешь, но предупреждаю: с чувствительностью в таком состоянии у меня беда.

Опускаю раскрытую ладонь ему на бедро и сжимаю пальцы, медленно поднимаясь выше.

– В этом и проблема. – Он накрывает мою руку своей, удерживая на месте. – Я же говорил, что люблю секс, и не просто для количества и галочки. Мне важно качество процесса.

– А я думала, весь смысл в оргазме.

– Не весь.

Отвожу взгляд, почувствовав легкий укол сожаления. Теперь и я расстроена, что у нас ничего не будет. Похоже, он точно знает, о чем говорит, а такие мужики на дороге не валяются.

– Если мы не умрем завтра, то шанс восполнить пробел еще представится, – лгу я, чтобы хоть одному из нас стало легче.

– Вряд ли, – хмыкает Марк. – Уже завтра твой Андрюша приползет на коленях, вы помиритесь, потом сыграете свадьбу. Через год, а может, и раньше, он тебе критически надоест, как в быту, так и в постели, и тебе даже нечего будет вспомнить, когда начнешь запираться в ванной комнате пару раз в неделю, чтобы от души помастурбировать.

– Звучит, как страшный сон.

– Для кого-то это обычная жизнь.

На языке вертится резкое заявление о том, что я никогда не выбрала бы такую жизнь, но осознание нечаянно сброшенной картонной маски с именем Наташа вовремя заставляет закрыть рот. Склоняю голову, Марк закидывает руку мне за спину и прижимает к себе. В его жесте нет сексуального подтекста, он скорее уютный и ни к чему не обязывающий, словно мы и правда старые добрые друзья. Закрываю глаза, окутанная теплом и тонким ароматом сандалового дерева, которым пропитана футболка Марка, и засыпаю быстрее, чем могу обдумать следующие шаги.