Клерк гостиницы мистер Филипп встретил его как старого знакомого и записал в список постояльцев. За комнату с него взяли два доллара, за обед – доллар. У Бессребреника остались, таким образом, три доллара. Тогда он купил себе дюжину сигар с принадлежностями для закуривания и остался с шестью шиллингами и семью пенсами. Отворив окно, он выбросил эти деньги на мостовую и, вздохнув с облегчением, сел в кресло-качалку, покуривая сигару и бормоча:

– Ну, вот! Я теперь опять свободен, опять бессребреник и могу отдохнуть.

Едва он подумал об отдыхе, как в двери его номера зазвенел электрический звонок. Досадуя, вскочил он с кресла и пошел отворять. Вошли какие-то две подозрительные личности, похожие на сыщиков.

– Что вам угодно? – хмуро спросил он.

Один из незнакомцев притронулся к засаленным полям своей поношенной шляпы и представился:

– Я – мистер Пиф, а это мой товарищ – мистер Паф.

Худой, как гвоздь, длиннолицый, крючконосый, с тонким и широким, точно саблей прорезанным, ртом, лопоухий, в длиннополом поношенном сюртуке, мистер Пиф напоминал Дон Кихота, переряженного пастором-расстригой, но глаза у него были холодные и проницательные.

Мистер Паф являл резкую противоположность своему товарищу. Круглый, коротконогий, с огромным животом, апоплексической шеей, грушеобразным красным носом, с двойным подбородком и перстнями на жирных руках, он имел вид обжоры и пьяницы, но взгляд его был исключительно быстр и энергичен.

Обращение обоих, донельзя учтивое, заставляло предположить их неамериканское происхождение: ведь известно, что янки – народ грубый и невежливый.

Бессребреник смотрел на них как человек, желающий поскорее сплавить докучливых посетителей.

Мистер Пиф продолжал своим густым басом:

– Мистер Паф, бывший сыщик… Я тоже… Мы вновь вернулись к нашей специальности за счет мистера Джима Сильвера.

– Да мне-то какое до этого дело?

– Очень большое. Мистер Сильвер поручил нам всюду сопровождать вас.

– Как?.. Что?..

– Для того чтобы следить за точным исполнением пари.

– Вот оно что… Это чтобы у меня действительно не было ни гроша в кармане…

– Именно. За довольно кругленький гонорар мы обязались дать серебряному королю подробный отчет о вашем оригинальном путешествии.

Мистер Паф перебил пронзительным голосом:

– При этом мы не имеем права помогать вам ни в чем.

– Я ни за чем к вам и не обращусь! – вскричал Бессребреник. – Но скажите, пожалуйста: зачем, собственно, вы пожаловали ко мне?

– Очень просто, – отвечал мистер Пиф. – Вы джентльмен выдающийся, и мы вам очень симпатизируем. Так как нам придется ежедневно видеться, то мы сочли своим долгом представиться вам.

Все это было очень вежливо, совсем не в американском духе.

Бессребреник отвечал:

– Сказать по правде, я не предвидел такого надзора за собой; но, во всяком случае, он мне нисколько не помешает, и я охотно готов пожать вам руку и сказать «до свидания».

Пиф и Паф остались очень довольны таким приемом и, пожав руку Бессребренику, немедленно сняли себе номер в гостинице.

– Я – мистер Пиф, а это мой товарищ – мистер Паф

Бессребреник снова закурил сигару и уселся в легкое кресло-качалку, собираясь предаться отдыху, как зазвонил телефон. «Опять!» – полусмеясь-полусердясь подумал он и встал к телефону.

– Господин Бессребреник?

– Что угодно?

– Вы согласны посылать корреспонденции в «Нью-Йорк геральд», пока будете путешествовать?

– Отчего же нет?

– Редакция заплатит вам сколько пожелаете.

– Мне достаточно обыкновенного гонорара.

– Отлично!

И Бессребреник подумал про себя: «Это будет мне хорошей поддержкой». Он снова бросился в качалку и закурил сигару.