Криминалист только плечами пожал.

– Не знаю, – признался он. – Но, на первый взгляд, алхимическая защита в полном порядке.

– Остальные пассажиры до сих пор находятся в вагонах? – спросил я напоследок.

– Да. Им объявили о технической неисправности. Свидетелей увезли в ближайший участок.

Я кивнул и подошел к двери вагона, ощетинившейся острыми пластинами прорванного изнутри железа. Ни металл, ни алхимические формулы не сумели удержать тварь внутри, и немудрено – ведь предназначались они для отражения вторжения извне.

– Приступаем? – поспешил ко мне помощник коронера.

– Одну минуту.

Занавесь не позволяла заглянуть внутрь, но мне и не требовалось делать этого, чтобы знать, какое именно зрелище ждет в разгромленном вагоне. Кровь. Одуряющим запахом крови тянуло оттуда просто-таки с убийственной силой.

Отдергивать брезент не хотелось.

Ну я и не стал. Вместо этого дошел до конца вагона, перескочил на лесенку и забрался на исцарапанную крышу. Прошелся по ней, чувствуя, как слегка пружинят под ногами листы железа, не заметил ничего подозрительного и вернулся на перрон.

Неправильно.

«Неправильно» – вот единственное слово, которое пришло на ум.

Однажды мне довелось видеть вагон, выпущенный в рейс с поврежденной алхимической защитой, так вот – от него не осталось почти ничего. Какие-то жалкие ошметки металла и человеческой плоти, спаянные в неразделимое целое.

Здесь все не так. И это неправильно. Ведь если нарушена защита, если сумела просочиться внутрь сущность, то в эту лазейку вслед за ней хлынуло бы безвременье и тогда вагон неминуемо разметало бы на куски.

Что же стряслось?

Сущность призвали, или подземкой воспользовался тот, кому делать этого не стоило? Некто, ощутивший себя запертым в стальном вагоне на веки вечные? Пойманный в ловушку собственным сознанием?

Но как тогда он умудрился выбить дверь?

Я полез за новой сигаретой, но понял, что просто тяну время, и прямо поверх туфель надел безразмерные сапоги. Потом махнул рукой бойцам штурмового дивизиона, и те с оружием наизготовку окружили вагон полукольцом.

Тогда я попросил помощника коронера:

– Дайте мне минутку, – и откинул брезент.

Откинул – и немедленно отшатнулся назад. Внутренности затянуло узлом, к горлу подкатил едкий комок тошноты, враз перехватило дыхание.

Впрочем, ситуацию успел оценить и так.

Никаких следов проникновения извне. Никаких следов Вечности. Одни только кровавые ошметки, обрывки одежды и куски тел. Но это, к счастью, уже не по моей части…

Я отступил от вагона, вновь закурил и предупредил помощника коронера:

– Выносите фрагмент, выкладываете на брезент. Я проверяю, приносите следующий.

Эксперт спорить не стал, только протянул резиновые перчатки.

– Вам понадобится, – сообщил он и спокойно скрылся внутри.

Его напарник передал мне длинный прорезиненный фартук и отправился следом, а я выкинул окурок и закрыл глаза, готовясь к неприятной работе.

Пусть сущностям и не затаиться в изуродованных телах, но Вечность коварна. Она может напитать собой мертвую плоть, вдохнуть в нее противоестественный эрзац жизни, превратить в вечно голодное создание, одержимое идеей исправить чужой кровью собственную ущербность.

Поэтому вариантов только два: либо проверять останки на предмет заражения безвременьем, либо запустить в вагон бойца с огнеметом. Очищение огнем? Хорошо бы, но не в нашем случае…

Ян Навин явился, когда мы обработали не больше половины вагона.

– Вы еще не закончили? – удивился он.

– Как видишь.

– Виктор, ты понимаешь, что в остальных вагонах до сих пор находятся люди? – возмутился дивизионный комиссар, чей пижонский приталенный костюм на залитой кровью платформе смотрелся еще более неуместным, нежели обычно. – Ты подумай только, что наверху творится! Целая ветка подземки встала!