Как только мы зашли, уперлись в стол ресепшиона: деревянный, выкрашенный темным лаком, со странным типом во главе многочисленных стопок бумажек.

Это был выряженный в бордовый сюртук стройный мужчина, с хвостом каштановых кудрей. Полированные ногти, кружевные манжеты, сладкие духи… Господи, да откуда он мог здесь взяться!?

– Нам к мэру, – заявил Дейкстр, морщась и отворачиваясь, когда секретарь поднял головку и заинтересованно посмотрел в нашу сторону.

– Типоните Маркечиву? – вежливо уточнил парень высоким голосом и сверился с расписанием в одной из своих многочисленных книжечек. – Вы по какому делу?

– Дракона в окрестностях города убил, девицу спас. Плата полагается, – прочеканил рыцарь, даже не смотря в сторону паренька.

– Ага… – он проскрипел перышком по бумаге, а затем указал нам, куда идти: – Повернете направо, поднимитесь на третий этаж, а оттуда налево: пройдете, увидите дверь с надписью «Типонита Маркечив». И передайте ему это, – он протянул нам исписанный надушенный листочек.

– Он что, не в себе? – спрашиваю у рыцаря, когда мы вышли на лестницу. – Откуда в вашем мире такие… персонажи?

– Черт их знает, откуда берутся: матери портят, а потом этим ублюдкам от лености податься некуда. Пошел бы в рекруты, дурь бы выбило! – проворчал рыцарь, хмурясь. – Вырядился, как девица, и радуется… шут!

– А что за листочек он нам дал? – спрашиваю, догадавшись, что рыцарь не понял моего вопроса.

– Стихи какие-то, – Дейкстр брезгливо передал мне бумажку.

– Мне на этот раз надо будет кого-нибудь играть?

– Главное, не говори, что ты ведьма, а там по обстоятельствам.

«По обстоятельствам» мне пришлось молчать и лишь изредка кивать, подтверждая ложь Дейкстера, который снова нацепил на себя маску героя и играл так, как… как не каждый на его месте смог бы.

Неплохо он все же устроился, думалось мне, пока шел спектакль. Актерам, даже хорошим, платят не так уж и много что на Земле, что здесь, в Скаханне, но если ты хороший актер и играешь перед кем нужно служаку, идеально выполняющего свою работу, то получаешь раз эдак в десять больше положенного, да еще и на чай дадут за добрые глаза…

Из управы мы вышли богаче на восемьсот пятьдесят четыре золотых. Настроение у рыцаря выросло пропорционально нашим доходам, но на мои просьбы остановиться и купить мне хотя бы лапти ответил трезвым отказом.

– Не развалишься, проковыляешь пару кварталов до гостиницы, посидишь у лекаря. А потом поглядим.

– Ты хоть можешь себе представить, что такое ходить стертыми в кровь ногами по этой грязи на дороге?…

– Я так лет двадцать ходил: ничего, жив остался. А теперь прекрати ныть, и топай…

По пути до лекаря мне выпала еще одна возможность хорошенько все осмотреть. Мы приближались к центру города и обстановка вокруг становилась все интереснее, появлялись причудливые разноцветные дома с башенками и балкончиками, садики, в которых росли совершенно не знакомые мне цветы, стали попадаться люди в странной одежде – модники, видимо. Женщины, которые были побогаче, носили длинные плащи без рукавов и широкие свободные пелерины, расшитые нитками, бисером или золотом. На головах у таких дам были платки, обхватывающие на лбах кокошники, на ногах – сапожки. Мужчины при таких дамочках были разодеты в широкие тяжелые балахоны без рукавов. В них было тяжело двигаться, но бочкообразным бородатым представителям мужского пола оно и не надо было быстро – казалось, чем степеннее и неповоротливее они были, тем больше было к ним уважения. Среди эдаких парочек постоянно шли разговоры о какой-то ярмарке. Остальные, одетые поскромнее, не разговаривали, молча неслись стремглав в центр города с мешками и корзинами.