Бесцеремонно вторгается в личное пространство и целует в щеку. 

- Хороший ты парень. Жаль, не в моем вкусе, - бросает сучка и сбегает в машину.

Хочется догнать и как следует... Усмехаюсь мысли и наблюдаю за автомобилем с глухой тонировкой, который медленно выезжает с парковки клуба. 

И какую легенду придумать на завтра, а? 

4. Глава 4

Мила

Останавливаю машину перед универом и затягиваюсь электронкой под песню про Венеру и Юпитер. Что? Это же не настоящие сигареты, поэтому не считается! До пар остается еще полчаса, я прикрываю глаза, откидываюсь на сидение и наконец выдыхаю.

Сумасшедшие были выходные. Папа, после того как притащила домой Зою в неадеквате, пытался мне Вупсеня с Пупсенем* навязать, но я напомнила о нашем договоре: охрана по вечерам и в поездках. Кто будет похищать меня в универе средь бела дня? Вот только спорить пришлось долго и упорно. Папа вообще поехал со своим бизнесом, везде ему мрачные тени мерещатся.

Эх, была бы мама жива… что? Я никогда ее не знала, но с самого детства воображала, насколько иначе жилось бы, будь она рядом. Как она поцеловала бы папу, обняла меня, и все сразу же стало на места. Глупо, да?

От Зои, которая провалялась у нас вчера весь день, приходит сообщение – короткое «спасибо» и «не повторится» с десятком поцелуев. Сколько раз уже обещала? Булимия так просто не лечится. Нужно ходить к психологу, развивать самоконтроль, пройти обследование. Нужна здоровая обстановка дома, но это почти невозможно с ее мамашей, бывшей моделью, которая когда-то мелькала в итальянских журналах и удачно женила на себе «жирный кошелек», как Зойка сама в шутку зовет наивного отца. Дамочка с детства терроризирует дочку за каждый лишний грамм, хотя фигура у той идеальная! Да лучше, чем у меня. Сексуальнее точно. В общем, узнает про новые приступы, снова упечет Зойку в закрытую лечебницу, как в прошлый раз. Нельзя этого позволить.

Делаю тягу, отвечаю подруге подмигивающим смайлом и сердцем, перебираю в голове списки и планы. Включаю подогрев сидений, потому что замерзла. Сегодня первый день весны, но весной не пахнет. Чуть больше нуля, и это на Юге! Где солнце? Где тепло вообще затерялось?

Вздрагиваю, когда в окно стучит Кукушка. Рита Кукушкина – староста нашей группы. Я снимаю блокировку и пускаю ее в «миник»**.

- Фу, опять ты дымишь этой гадостью, - машет руками и с издевкой покашливает в кулак. 

- Тебя забыла спросить.

Очень своеобразная девчонка. И общаться мы с ней начали довольно странно, ее ведь не жаловали наши. Особенно после того, как она сдала эссе по испанской литературе, которое все вроде бы договорились не сдавать. На одной из лекций профессора замещал аспирант, и кто-то придумал сделать вид, что он ничего нам не задал, а другие подхватили, даже я. Да просто за компанию. Но Кукушка отдала работу, не постеснялась перед всей группой. Как сама сказала, потому что писала полночи. Ей пытались устроить бойкот, но я заткнула главных скандалистов и подсела к ней, забив на всех. Мне понравилось, что она не струсила признаться в лицо.

Мы под руку взбегаем по лестнице вверх, но на четвертом этаже Кукушкина неожиданно делает пируэт и тянет меня по коридору совсем в другую сторону.

- У нас вроде бы зарубежная история на пятом?

- В деканат надо зайти к Ивановне, она просила.

Ивановна у нас по должности ответственная за учебно-методическую работу, на деле же – правая рука, нога и вездесущие глаза декана.

- Зачем? 

- Журнал переделали из-за новенького.

- Какого новенького?

- Ты еще не слышала?

Что могло успеть произойти? Я пропустила всего пару дней в конце прошлой недели. Пока отец был в отъезде, он запер меня в нашей загородной башне под охраной своих драконов и строго-настрого запретил выходить.