Он приподнимается на столе, равнодушный к этой жуткой наготе, свешивает ноги через край. Его телеробот уходит под потолок и разочарованно пощелкивает оттуда.

Переборку на расстоянии вытянутой руки украшает панель связи. Лабин активирует ее.

– Общий канал. Грейс, что там с гидрокожей?

Нолан отзывается наружным голосом:

– Нам до вас осталось десять метров. Да, и запасные линзы не забыли. – Тихое жужжание – акустические модемы плоховато передают фоновый шум. – Если вы не против, мы их просто оставим в шлюзе и сразу обратно.

– Конечно, – невозмутимо отзывается Лабин, – никаких проблем.

Лязг и шипение внизу, на входном уровне.

– Ну, вот и они, милашки, – жужжит Нолан.

Лабин сверлит Кларк своими выпотрошенными глазами.

– Идешь?

Кларк моргает.

– Куда именно?

– В «Атлантиду».

– У меня нога…

Но ее робот уже складывается на потолке, явно покончив с кройкой и шитьем. Она пробует приподняться на локтях – ниже живота все еще мертвое мясо, хотя дырка на бедре аккуратно заклеена.

– Я до сих пор обездвижена. Разве поле не должно…

– Может, они надеялись, что мы не заметим. – Лабин снимает со стены планшетку. – Готова?

Она кивает. Он прикасается к иконке. Ощущения захлестывают ноги приливной волной. Просыпается заштопанное бедро, кожу колет иголками. Кларк пробует шевельнуть ногой – с трудом, но удается. Морщась, она садится.

– Вы что там творите? – возмущается интерком. Кларк не сразу узнает голос Кляйна. Видимо, спохватился, что поле отключено.

Лабин скрывается во входном шлюзе. Кларк разминает бедро. Иголки не уходят.

– Лени? – зовет Кляйн. – Что…

– Я готова.

– Нет, не готова.

– Робот…

– Тебе еще не меньше шести часов нельзя опираться на эту ногу. А лучше двенадцать.

– Спасибо, приму к сведению.

Она свешивает ноги со стола, опирается на здоровую и осторожно переносит вес на вторую. Колено подгибается. Она хватается за стол, успевает удержаться.

В операционной показывается Лабин с сумкой на плече.

– Ты как? – на глазах у него снова линзы, белые как свежий лед. Кларк, оживившись, кивает ему.

– Давай кожу.

Кляйн их слышит.

– Постойте, вам не давали допуска… я хочу сказать…

Сначала глаза. Верхняя часть костюма легко обволакивает туловище. Рукава и перчатки прилипают к телу дружелюбными тенями. Она опирается на Лабина, чтобы дотянуться до бедер – под новой кожей иголки колют не так сильно, а попробовав заново опереться на ногу, она удерживается на ней добрых десять секунд. Прогресс.

– Лени, Кен, вы куда собрались?

На этот раз голос Седжер. Кляйн вызвал подмогу.

– Решили заглянуть в гости, – отвечает Лабин.

– Вы хорошо все продумали? – сдержанно спрашивает Седжер. – При всем уважении…

– А есть причины воздержаться? – невинно интересуется Лабин.

– У Лени но…

– Не считая ее ноги.

Мертвая тишина.

– Вы уже проверили образцы, – замечает Лабин.

– Не в полной мере. Анализы делаются быстро, но не мгновенно.

– И? Есть что-нибудь?

– Если вы заразились, мистер Лабин, это произошло всего несколько часов назад. Уровень инфекции в крови еще не поддается определению.

– Значит, нет, – заключает Лабин. – А наши костюмы?

Седжер молчит.

– Значит, они нас защитили, – подытоживает Лабин. – На этот раз.

– Я же сказала, мы не закончили…

– Я думал, что Бетагемот сюда добраться не может, – говорит Лабин.

Седжер опять затихает.

– Я тоже так думала, – отзывается она наконец.

Кларк вполуприпрыжку двигается к шлюзу. Лабин подает ей руку.

– Мы выходим, – говорит он.

Полдюжины аналитиков сгрудились у пультов на дальнем конце грота связи, перебирая симуляции и подгоняя параметры в упрямой надежде, что их виртуальный мир имеет некоторое отношение к реальному. Патриция Роуэн, стоя позади, разглядывает что-то на одном из экранов. За вторым в одиночку работает Джеренис Седжер.