Я поморщилась при одном этом воспоминании, перекинула сумку через плечо и решительно направилась к стоянке флайеров, искренне надеясь, что в этот раз охотники за сенсацией не решат снова превратить меня в героиню.

***

— Миранда! — Мама оказалась дома и заключила меня в объятия, едва я появилась на пороге. — Почему не предупредила? — Она отстранилась на длину вытянутых рук и серьезно заглянула в лицо. — Ты в порядке? Все хорошо?

В ответ я только дернула плечом.

— Да что со мной будет?

Вышло несколько беспечнее, чем следовало. Мама это поняла, нахмурилась. Но я уже вывернулась из ее рук и сделала вид, что безумно заинтересовалась интерьером.

Что она хотела от меня услышать? Что нас снова подбили? Что погибли трое из моей команды? Что… Да что об этом говорить? Все пустое. Если я здесь, значит, все лучше, чем могло бы быть.

— Ой, а вы ремонт успели сделать!

Объект для смены темы был выбран идеально, мама тут же забыла обо всех не случившихся со мной несчастьях и переключилась на любимый дизайн интерьера.

— Правда нравится? Это новые тенденции, лавандовый в этом сезоне в моде.

Я покрутилась в гостиной, осматриваясь. Лавандовый? Честно говоря, я назвала бы его фиолетовым, но маме виднее.

— Очень красиво, — соврала без зазрения совести, дабы не обидеть мать. В действительности, мне было абсолютно безразлично, какой у нас новый цвет стен, и даже не вполне понятно, зачем они его регулярно меняют.

Мама снова «переключилась»:

— Ты надолго?

Ну вот зачем? Я только вернулась, зачем мне думать о службе, когда только-только пришла домой?

— Завтра утром меня ждут в штабе, — ответила и предупреждающе выставила руку ладонью вперед. — Прошу, хватит расспросов.

Мама только покачала головой, но спорить не стала.

— Иди, переоденься, отдохни, а я пока приготовлю что-нибудь вкусненькое, — решила она.

Я расплылась в улыбке. Вот давно бы так.

Уже когда я снова закинула ремень от сумки на плечо и преодолела несколько ступеней на второй этаж, где располагалась моя комната, мама снова меня окликнула:

— Майкл звонил, спрашивал, как ты.

Я закатила глаза к потолку. Вот же прилипала. Если я за несколько месяцев не прислала ему ни весточки, разве это не говорит о том, что он мне надоел?

Тщательно замаскировав раздражение на своем лице, обернулась к матери:

— И что ты сказала?

Она пожала плечами.

— Что передам тебе, чтобы ты позвонила ему, как только увижу тебя. — Я даже не попыталась изобразить энтузиазм. — Ты ведь позвонишь? — забеспокоилась мама. — Он хороший мальчик…

Но окончания оды Майклу я не дождалась, махнула рукой в знак того, что и так знаю, что за чудо мне досталось, и, перепрыгивая через две ступеньки, совершила тактическое отступление в свою комнату.

— Ух! — выдохнула с облегчением, когда дверь за моей спиной закрылась. Мамины благие намерения действуют на нервы не хуже вражеского обстрела.

Бросила сумку на пол прямо у порога и упала на кровать лицом вниз. Говорят, домашнюю постель не заменит ни одна, даже самая удобная корабельная койка. Хм, может быть.

Уже через пару мгновений я перекатилась на бок, подперев рукой голову, и улыбнулась фотографии на прикроватном столике.

— Привет, Никки!

Когда-то я ждала его из опасных полетов, а теперь дома ждал меня он, и, возвращаясь, я непременно рассказывала ему обо всем, что произошло. Один Бог знает, сколько бы всего я отдала за то, чтобы Ник мог мне ответить…

— Опять чуть было не было, — доложила улыбающемуся изображению брата. — «Овен» теперь надолго в ремонте. Завтра, наверное, отправят на другой корабль. Жалко... Привыкла я к этой старой консервной банке…