Гадалка смотрит на Варю, чёрные глаза блестят, как стеклянные шарики.

– Я могу тебе помочь, – говорит она, – изменить твою жизнь к лучшему.

И принимается изучать Варину ладонь: общий рисунок, пальцы – короткие, с квадратными ногтями. Осторожно оттягивает Варин большой палец, он почти не гнётся. Смотрит на промежуток между мизинцем и безымянным, ощупывает кончик мизинца.

– Что вы там высматриваете? – беспокоится Варя.

– Твой характер. Слыхала о Гераклите? (Варя мотает головой.) Греческий философ. “Характер – это судьба” – так он говорил. Характер и судьба идут рука об руку, как брат с сестрой. Хочешь будущее узнать? Загляни в зеркало.

– А вдруг я изменюсь? – Варе не верится, что судьба уже внутри неё, словно актриса, десятилетиями ждущая за кулисами выхода на сцену.

– Значит, ты особенная. Обычно люди не меняются.

Ришика кладёт Варину руку на стол ладонью вниз.

– Двадцать первого января 2044-го, – сообщает она сухо, будто объявляет прогноз погоды или результат бейсбольного матча. – Времени у тебя хоть отбавляй.

Варино сердце будто взлетает на миг. В 2044-м ей будет восемьдесят восемь, возраст весьма почтенный. Тут Варя задумывается.

– Откуда вы знаете?

– Что я тебе говорила о доверии? – Ришика хмурит кустистые брови. – А теперь ступай домой и подумай над моими словами. Послушаешься меня – и тебе полегчает. Только никому не говори, ладно? Ни про свою руку, ни про то, что я тебе сказала, – это между нами.

Они смотрят друг на друга, Варя и гадалка. Теперь, когда они поменялись ролями и Варя уже не ждёт оценки, а сама оценивает, происходит нечто любопытное. Глаза гадалки вдруг потускнели, перед Варей обычная полная женщина. Слишком уж счастливая судьба предсказана, наверняка обман. Видно, ришика всем говорит одно и то же, никакая она не пророчица, не ясновидящая – шарлатанка, мошенница, вот она кто. Как волшебник из страны Оз. Варя встаёт.

– Мой брат за всех заплатил, – говорит она, обуваясь.

Встаёт и гадалка. Подходит к боковой двери – Варя думала, та ведёт в чулан; с дверной ручки свисает бюстгальтер, сетчатые чашечки размером с Варин сачок для бабочек, – но нет, наружу. Хозяйка приоткрывает дверь, Варя видит полоску красного кирпича, соломинку пожарного выхода. Снизу долетают голоса младших, и Варино сердце взмывает воздушным шариком.

Но ришика, преградив Варе путь, щиплет её за руку.

– Всё у тебя будет хорошо, милая. – В голосе её звенит угроза, будто она силой добивается, чтобы Варя услышала, поверила. – Всё будет хорошо.

На руке у Вари остаётся белый след.

– Пустите меня, – просит она, и голос звучит неожиданно холодно.

Взгляд гадалки мгновенно заволакивается, будто занавесом. Посторонившись, она пропускает Варю.

Варя, стуча двухцветными туфлями, стремглав сбегает вниз по пожарной лестнице. Ветерок ласково обдувает руки, от золотистого пушка, недавно появившегося на ногах, щекотно. Спустившись в узкий проулок, Варя видит, что нос у Клары красный, на щеках дорожки от слёз.

– Что с тобой?

– Разве непонятно? – шмыгает Клара.

– Да, но ведь это непра… – Варя с надеждой смотрит на Дэниэла, но тот застыл с каменным лицом. – Неважно, что она тебе сказала, враньё это. Она всё выдумала. Верно, Дэниэл?

– Ага. – Дэниэл, развернувшись, шагает прочь. – Пошли.

Клара тянет за руку Саймона. Тот несёт матерчатую сумку, по-прежнему полную.

– Ты же должен был заплатить! – спохватывается Варя.

– Я забыл, – отвечает Саймон.

– Не заслужила она наших денег. – Дэниэл стоит на тротуаре, руки в боки. – Пошли!

Домой они возвращаются молча. Варя чувствует себя всем чужой, никогда раньше такого не было. За ужином она ковыряет говяжью грудинку, а Саймон и вовсе к еде не притрагивается.