Врет? А я откуда знаю. Но если грохну, а он на самом деле «дядя честных правил», то обидно за мужика. Хотя мне больше жалко терять его силу. Столько демонюг можно положить этими фейерверками! Такой подрывник мне и нужен. Только без командирских замашек и послушный как тюлень в дельфинарии. Что ж, будем приручать.

– Ты никогда не победишь меня, – говорю. – Но сегодня и не проиграешь. Ничья типа.

Молчит, только на подбородке кровь пузырится от хриплых вдохов. Косит недоверчивым взглядом.

– Ага, – киваю. – За все надо платить, Петрушка. Кое в чем ты грандиозно ошибся, – я набираю воздуха в грудь для отменного спецэффекта. – ЭТО. ТЫ. МОЙ. СОЛДАТ.

Мы близко, да еще смотрим друг на друга в упор, и псих-буря почти вся достается майору. Яка заставляет его прилично вздрогнуть.

– Строй из себя и дальше отца-командира, – дергаю за маску ближе, заглядываю в полные горячих слез глаза. – Даже подыграю тебе, шут. Но всегда помни этот миг. Миг твоей бесполезности. Твоя неосязаемость против меня – говно. Твоя супербуря – херня собачья. Твоя жизнь – мой подарок. Никогда больше не дерзи мне. ТЫ. ПОНЯЛ. МЕНЯ?

Гордость не позволяет ему согласиться. Но и помирать не хочется, поэтому выплевывает:

– Формальные условия…кхе…приемлемы. Я тебя не строю, даю свободу, взамен ты не подставляешь команду. В битве ничья.

Вспышки сверху заставляют его поднять глаза на опускающееся на нас красное солнце.

– Переживешь свой катаклизм? – спрашиваю.

Скоморох кивает.

– Могу и тебя сделать неосязаемым, – он лежит без сил, но раз сказал, что не помрет, пусть держит слово. Иначе достану с того света – и в морду дам. Теперь его сила – мое оружие. – Если ты, видимо, снимешь свою защиту.

– Неа, – отмахиваюсь. – Тогда выйдет, что я сдался. Сколько еще будет шуметь?

– Час-два. Пока пласты улягутся, пока русла восстановятся. За это время арена убьет любого в ней.

– Хорошая тренировка, – ухмыляюсь. – Ну тогда погнали.

Весь мир погружается в блестящий поток огня вперемешку с росчерками черных молний. Огнеупор оберегает от жара, но его, конечно, не хватит. Слишком много кругом опасностей. Запускаю суперчакру, но не подрубаю ее к каналу живы. Сколько осталось в ней энергии – столько и трачу на доспех.

Животная чуткость и ловкость, "глаза Жамбы", Отвод, двойной щит, регенерация. Я готов. Чудовищный ландшафт обрушиваются на меня. Бросаюсь навстречу буре. Снопы молний проносятся мимо. Хватаю руками кислотную гидру, странное полуразумное создание, и в два рывка рву на части.

С новым шагом пол превращается в жидкий сплав. Распускаю крылья и с хлопками поднимаюсь к потолку. Проношусь между летящих комет, оставляющих хвосты дыма. С каждой секундой мое сердце стучит все яростней, а астральный дух, предчувствуя опасность, крепче вцепляется в юношеское тело. О да! Наконец-то дух усиливается! Нахрен медитации. Надо почаще спарринговаться со Скоморохом, ха!

Русло живы восстановилось. Огненные зарницы утихли, молнии кончились, а глыбы камней прекратили возникать из воздуха.

Щиты вокруг арены гаснут. Из-за исполинских барханов показывается отряд «зорь». Впереди всех рвется Аяно. Поэтому японка первая замечает меня. Ее глаза, и так распахнутые,становятся двумя озерами.

– Командир, – из моих ссохшихся губ раздается то ли свист, то ли хрип. – А чего это вы тут?

– О Аматерасу! – вскрикивает Аяно. – То есть… Сварог!

Посреди пепелища я тяжело дышу – голый, обожженный в сотне мест. Доспех давно слетел, Бригантина же защищала от физических повреждений. Да и она гасла не раз. Поэтому от жара осталась только регенерация.