Но несмотря на свое довольно разнузданное и раскрепощенное поведение, отношения для меня возможны только вдвоем. И естественно без измен. Сама то я себе такие залеты не позволяла даже по пьяни.
В столовой я уныло ковыряла вилкой тирамису и поглядывала в сторону фрика. Платон упорно весь день делал вид, что меня не существует. Даже своими ядовитыми глазами не палил.
Мне стало обидно, что он не оценил мои старания уничтожить его мотоцикл. Ведь, для этого бомжары это целое состояние. А он сидел себе в углу и спокойно попивал кофе. И даже свой намордник снял ради такого дела. Правда капюшон надвинул до носа. Но теперь я то и дело смотрела на его изогнутые губы. На кисть с длинными пальцами и тонкими прожилками вен. В безразмерных батниках не понять, какая у него фигура. Я ни разу не видела его на физподготовке, хотя он всегда все нормативы сдавал на отлично.
И вообще, меня бесило, что я обо всем этом думаю.
А особенно огорчало, что вместо того, чтоб трахнуть меня в ту говенную ночь на Open Air, он запер меня в курятнике. Как недалекую тупую курицу.
Блин, аж захотелось надавать себе пощечин за такие никчемные мысли. Пусть уже сдохнет скорее, чтоб так по черному не раздражать меня.
8. Глава 8
Несколько дней прошли в моем обычном ритме. Универ, тренировки, выступления на университетских матчах Кентавров, уговоры всех друзей и родителей помириться с Ринатом. И самое печальное, мое уныние и тоска от того, что Самойлов меня упорно игнорировал.
Я даже вечером заглядывала в почту, проверить не написал ли он мне очередную пошлость.
Но на всех фронтах было тихо и гладко. И меня это выбешивало. Я ведь настроилась на длительную кровожадную войну. А тут такой конкретный облом.
Платон игнорит меня!
Ну уж нет, я ему не позволю такую роскошь, пусть побегает за мной. Необходимо просто спровоцировать этого гада...
Пришлось импровизировать.
После пар я задержалась в деканате и с умным видом разглядывала график сдачи экзаменов и защиты курсовой. Подождала, пока вся моя компания свалила, не выдержав моего неуместного рвения к учебе.
Я знала, что Платон сегодня пересдает зачет, на который он не попал из-за того, что его закрыли в следственном изоляторе.
Когда я осталась одна, то пригладила волосы и чуть оттянула юбку, и поцокала на каблуках в аудиторию, где он сидел.
Нагло вошла без стука и сразу заметила, что он один на первой парте. Препод по политологии удивленно на меня уставился. Но я не из робкого десятка. Подошла к его столу, задницей к Самойлову. И наклонилась так, чтоб юбка моя задралась до самых невинных белых трусиков, открывая фрику потрясающий вид на мою задницу. У препода, типа по секрету, я спросила, не подготавливает ли он к поступлению студентов. Ведь моя подружка Света мечтает поступить в универ, но боится, что не пройдет по баллам. Я глянула через плечо на Платона, убедиться, любуется ли он моими ножками... А он, козлина, достал телефон и равнодушно пялился в экран.
Я резко разогнулась, даже не дослушав препода и, разгневанная равнодушием Платона, вышла на хрен в коридор универа. Громко хлопнула дверью напоследок.
Вот же гребанный фрик!
Он видно гей!
Не может нормальный мужик пялиться в телефон, когда перед тобой голые жопы расхаживают!
Я села в свою тачку и достала припрятанную под панелью пачку сигарет. Раздосадовано закурила. Этот бесящий Самойлов сидел крепко в моей голов, и от этого становилось тоскливо.
Пока я не увидела, как он вышел из универа и не пошел на парковку, не заводила машину. Может, проследить за ним? Где он вообще живет и чем занимается? Если удастся найти на него компромат, он от тюряги не отвертится. А там ему и место.